— Или сеть курортных супермаркетов…
— Ни слова больше! — Марина угрожающе сдвинула брови. — Лучше проваливай и возвращайся поскорей — если я не могу тебя остановить, то это еще не значит, будто у меня нервы железные. Мне страшно до смерти! Вдруг тебя поймают или… — она запнулась — вовсе убьют! Что тогда!..?
Девушка поежилась.
— Кстати, о загорелых рыбачках…
Марина опустила руку за ворот футболки и извлекла оттуда какой-то круглый предмет на цепочке. Стянув его через голову, передала Марату.
— Вот, держи на удачу — пускай она тебя не покинет, когда время придет.
— Спасибо. А что это — желчный пузырь белого тигра, забальзамированный в слезах непальских пастушек?
— Сам посмотри.
Он приблизил вещицу к глазам и в мигании проникавшего с улицы люминесцентного света узнал свой перламутровый медальон с золотым карпом, который давным-давно подарил Марине.
— Золотой карп помогает людям в ином качестве. — Улыбнулся Марат. — Притягивает к его обладателю богатство и сулит всяческое процветание. Чешуйки похожи на монетки, а рыбка сия жирна и степенна. Но, если рассуждать логически, то богатство для мертвеца бессмысленно.
Он пожал плечами и с деланным сожалением констатировал:
— Увы. Суждено нам до глубокой старости скучное благоденствие в перманентном достатке…
— Я знала, что ты не дерзнешь сделать меня вдовой, даже не назвав невестой.
Девушка, подойдя к Марату вплотную, обвила его шею руками и, уткнувшись лицом ему в грудь, тихим голосом попросила:
— Только давай не будем целоваться на дорожку, ладно? А то я не выдержу и стану прощаться, будто навек, заплачу — беду накликаю. Ты иди, если по-другому нельзя. Ступай и не оглядывайся. Я тебя вон сколько лет ждала — подожду еще немножко…
— Ты вправду меня… — Начал, было, он, однако Марина, отпрянув, стремительно приложила к его губам раскрытую ладошку.
— Не нужно… Потом… — В ее голосе зазвучало отчаянье. — Да собирайся же, бестолковый — ведь сейчас передумаю и не отпущу!..
Лучшее время для лазутчиков и диверсантов — это тихие предутренние часы, когда сморенные всенощным бдением стражники клюют носом, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд на циферблате ручного хронометра, ища в беге секундной стрелки знаменье положенной смены. Тогда караульные наименее склонны анализировать окружающую обстановку, прислушиваться к разным шорохам, ловить отраженные тени, бурчать под нос бодрые мелодии и вовсе не опасаются за собственную неприкосновенность. Они уже погружены в мечты о завтраке и сне. Охраняемая территория кажется им виртуальным пространством, вокруг которого вьются антропоморфные компьютерные злодеи, угрожающие только зависимым геймерам и слабым душою амебам.