.
— Да ты не понимаешь, о чем говоришь! — Горячился очкарик. — Леннон просто слишком любил Йоко, поэтому писал такие вещи. Он шел на компромисс с дорогим ему человеком. Леннон и андеграунд — синонимы! Какая там попса и конъюнктура!
— Самая нас-то-я-щая поп-са… — Тянул небритый. — Реверанс феминисткам. Весь американский период его творчества — сплошной сытый, респектабельный, хорошо просчитанный «протест» для игрушечных революционеров.
— Леннона выслать из Штатов хотели! Забыл? — Ерзая, толкал Марата локтем в бок розовощекий. — Скажешь, он погиб случайно?! Да?! От руки недоумка — одиночки?!
— Он исписался дотла — поэтому и умер. Пришла пора закрыть за собой дверь. — Отвечал небритый. — Смерть не дала ему превратиться в Энди Уорхола. В дешевого мазилу, в банального круто оплачиваемого ремесленника.
— Кто же тогда для тебя не ремесленник? — Вкрадчиво поинтересовался владелец холодного плаща. — Мик Джаггер, что ли?
— Все они ремесленники, — сказал, как отрезал, широкоплечий. — Их рваные джинсы стоят дороже номера для новобрачных в «Хилтоне». Помяни мое слово, скоро продюсеры найдут способ обходиться без леннонов и джаггеров. Похоронят таковых под могильной плитой электронщины. Музыка — товар, поэтому нужно при минимальных вложениях извлекать максимальную выгоду. Конвейеру не интересен ни социальный протест, ни сексуальная революция. Твой рок-н-ролл стал дряхлым стариком, не успев достичь подросткового возраста. От него нестерпимо воняет тленом. В отчаянье пропив свой последний ветеранский «Стратокастер», он униженно клянчит работу у успешных «фанерных» хозяев лучших гастрольных площадок и престижных хит-парадов.
— Не согласен! — Возмутился очкарик. — Ты передергиваешь! Зло передергиваешь и глумишься над настоящими исключительнейшими талантами!
— А я согласен. — Раздался голос с соседней лавочки. — Время художников прошло — сегодня время дизайнеров. Эпоха славы инженеров и слесарей, удачливо собирающих из доступного материала занятные разномасштабные безделушки. Черный квадрат переплюнул Веласкеса, уроды позднего Пикассо проложили дорогу Уорхоллу, скелет Эйфелевой башни, вознесясь над собором Парижской Богоматери, предвосхитил появление пеналообразных небоскребов. Технологии победили медлительную творческую непосредственность, мающуюся в поисках красоты и гармонии.
— Слушайте, философы, — делая ударение на предпоследнем слоге, не выдержал, наконец, Марат. — Нельзя ли потише? Спать мешаете. От ваших кислых диспутов у меня изжога начинается.
— На, приведи свой кислотно-щелочной баланс в норму.