На кровати под одеялом видны два напряженных глаза, мерцающих в темноте. Удивленно в них смотрю, забыв опустить руки. Э-э… это чего такое? Одеяло мягко опустилось и застыло. Медленно поднимаюсь, нащупывая горшок на полу.
— Ла-анс, — мягко и очень ласково.
— Да? — из-под одеяла.
— Ты что, подглядывал?
— Не-эт, — с максимальной убедительностью и натужным смешком.
Переступаю через край ванны и шлепаю прямо к нему. Мои шлепки приближаются, как цунами к берегу океана.
— Я ничего не видел! Только пупок!
Застываю и чувствую, как краснею. Там даже пупок был виден? Я ж сидела.
— А выше ни-ни! — убеждало одеяло, дергаясь и нервничая все сильнее. — Да и зачем мне смотреть на твою маленькую грудь? Я такую на своем веку ви-и…
Он нарвался. Ну честно. Надеваю халат, зову мертвецов, и те, собрав одеяло в охапку, перенесли вопящий злобный сверток на диванчик.
Из него тут же показалась встрепанная мокрая голова с красным лицом и горящими глазами.
— Я тебе не кто-нибудь, а некромант! И это мои зомби!
— Еще один звук — и ночуешь с ними на улице! — рявкнула я, снова забираясь в ванну. — И накройся!
Маг зарычал и накрылся. Я же сняла халатик и плюхнулась обратно. Надо было смыть мыло и все-таки домыться.
16:12
Сижу на кровати, ванны нет. В комнате чисто, уютно… на окне — занавесочки в горошек.
Ланс (это я его решила так про себя называть) сидит на диване и все еще дуется, завернувшись в одеяло с головой. Говорит, что ему холодно.
— Я есть хочу.
— Вот и иди, сгоняй в город и раздобудь что-нибудь поесть.
— Не. Я тут не ориентируюсь. Меня любой прибьет… наверное.
Ланс вздохнул:
— Я до завтра без еды не доживу.
— Что будем делать?
17:32
Лучше бы я не спрашивала.
Одетый маг, в платочке, стоит на лестнице. (Сказал, что боится застудить голову — только воскрес и сразу помылся, а иммунитета-то никакого.) Его слегка покачивает, и вообще он еле стоит.
Я поднимаюсь, приготовив все для нашего торжественного выезда в город. Скелеты коней, найденные ржущими в конюшнях, дали впрячь себя в старую, истерзанную временем карету только с десятой попытки. И то только за счет того, что их держали мертвецы… сразу все. И толкали в нужном направлении.
— Помоги, а.
На меня смотрят самые несчастные глаза в мире, гордые, но несчастные. Еще и этот платочек… Он в нем неотразим.
Подхожу и подставляю плечо, на которое радостно наваливаются всем телом.
— Тебе точно обязательно ехать? Может, я сама?
— Сама ж говорила, что тебя любой зашибет. Гном, к примеру, точно. Про тролля и подумать страшно. А ты еще и говорить не умеешь… несешь неуважительную околесицу.