Венчание на царство, или Царица жива, да здравствует царь!
Сегодня епископ Кутатели в тех летах, в каких Моисей предстал перед фараоном Египта. Тяжелые дни настали для епископа — поэтому он возносит молитвы ночи напролет. И восход солнца встречает с молитвой на устах — молит Господа о мире в стране и о благополучии царицы Тамар. Доныне молитва была для него и в радость, и в удовольствие. А радость и удовольствие не утомляют, придают сил и энергии дряхлеющему телу.
Вот солнце клонится к западу, и епископ готов погнаться за ним, остановить, только бы оно ни заходило, только бы не оставляло нас, но знает епископ, что все усилия его тщетны — солнце не остановить, оно зайдет за горизонт, как бы он не противился этому, а наутро взойдет, непременно взойдет, и этот день не принесет добра Грузии.
Епископ вышел на балкон. Довольный своим величием оранжевый венец мира склонялся в сторону моря. Епископ же мечтал, чтобы он оставался на месте, чтобы день длился вечно, но солнцу было безразлично желание епископа — оно медленно закатывалось к морю, оставляя этого благочестивого человека, отягченного болью каждой частицы своего тщедушного тела, в полном одиночестве среди людей, поправших Божьи заповеди.
Окрестности погружались в сумерки.
«Завтра смертоносный сумрак поглотит мою родину». Что делать? Как быть епископу Кутатели, ежели молитва не имеет силы? Солнце село, облака почернели — все вокруг окрасилось в унылый серый цвет, а потом растворилось в непроглядном мраке, но сидящий на балконе епископ так и не нашел спасительной мысли.
«Нет, никакого венчания на царство завтра быть не может!» — в этом епископ абсолютно уверен, но как справиться со столькими сторонниками Боголюбского, что он должен сделать, чтобы в стране, где царствует Тамар, не возводили на престол чужеземца.
Как они встречали его — словно Мессия явился в страну иверов! От побережья до Кутаиси его сопровождали восторженные возгласы толпы, будто оказывали почести Давиду Строителю.
«Почему, зачем, Господи, Боже мой, подданные Тамар солнцеликой склоняют колени перед чужаком?»
Этим утром Гузан Таоскарели, грозно глядя на епископа, изрек:
— Мы должны благословить на царство Боголюбского и наречь его Георгием. Георгий — царь Грузии!
У епископа сжалось сердце — он должен объявить царем того, кого царица Тамар изгнала из Грузии, щедро одарила золотом и серебром и многими другими дарами, лишь бы он с миром покинул Грузию!
— Он должен въехать в город не как бывший супруг — у нее уже есть новый муж, сын Джадорна, Давид Сослан, — мы его повесим на первом же суку, — а как новый царь Георгий Боголюбский, — заявил Таоскарели, — разве мало крови и пота пролил он во имя Грузии!