Абуласан! Абуласан!
«Только за то, что он знает, я верен царице… Однако ведь я послужил и ему! Ни одно его желание не осталось без ответа с моей стороны, но у него короткая память… Впрочем, нет, он помнит все… даже если не хочет помнить…»
Буйволица поднялась с пола и замычала — ее рев раздражал Занкана как рев капризного ребенка.
Надо выкинуть Абуласана из головы. Рассвело, и пришло время молитвы.
Белый конь, разлегшийся на полу, медленно, лениво поднялся на ноги, прогнул спину, словно вытягиваясь, опустил голову, потряс ею, и белая грива взметнулась как под порывом ветра, встал на задние ноги и медленно опустился. Потом раскорячился и пустил горячую струю. Пар от мочи рассеялся по всему залу. Занкан прикрыл рукой рот, не давая вырваться первым словам молитвы.
«Ну как можно молиться и поминать Господа в этом нужнике, в этом оскверненном зале?»
Он расстроился — впервые в его жизни наступило утро, когда он отказался от молитвы.
Горячая конская моча тонким ручейком потекла к стене. Оказывается, и в царских покоях пол делают чуть наклонным.
Он решительно направился к окну, толкнув, открыл его и крикнул:
— Эй, вы там!
Парень с кинжалом немедленно возник в окне.
— Я дам тебе это серебро, если хочешь, а ты не отходи от открытого окна! — Занкан внимательно следил за каждым движением парня. Тот не сводил с серебра глаз, потом взял его и сказал:
— От открытого?
— Именно так!
— Ладно уж, раз ты так хочешь, я постою здесь сегодня, чтобы никто не залез к тебе, а завтра…
Свежий воздух ворвался в зал.
Буйволица вела себя беспокойно, то и дело принималась реветь, ее определенно что-то мучило. Но у Занкана были свои заботы, и он не обращал на нее внимания. Понурив голову, стоял у окна и думал о своем. «Но почему, зачем он сотворил со мной такое?»
Что-то коснулось его руки. Рядом стоял буйволица. Он отошел от нее и тут понял — она лизнула ему руку.
«Что-то ее беспокоит, но что?» — подумал он, садясь на тахту. А сев, догадался — вымя у буйволицы было огромным, с большую корзину.
«Как ей помочь?» Занкан встал, подошел к буйволице, погладил по загривку. Животное замерло. Занкан нагнулся, провел рукой по вымени. Он знал, как доят коров. Его няня, высокая худая, как жердь, женщина не раз доила корову в его присутствии и поила теплым парным молоком. Он еще раз провел рукой по вымени, потом потянул за соски, и молоко, журча, пролилось на пол. Запах молока пробудил чувство голода, он вспомнил, что со вчерашнего дня у него и маковой росинки во рту не было. В это время Занкан обычно завтракал. Три яйца, валявшиеся на полу, разделили молочный ручеек на два рукава, один из рукавов, обогнув яйца, устремился навстречу своей второй половине.