У иных даже присаживался во дворе, просил принести колодезную воду, беседовал с хозяином и вновь отправлялся в путь. Домой возвращался под самый Новый год. За новогодний стол садился довольный собой, в хорошем настроении — чем больше он раздавал серебра беднякам, тем отраднее было у него на душе. Он начал свою благотворительную деятельность в тридцатилетием возрасте и занимался ею до конца своих дней. Он никогда никому не посылал денег, сам ходил по городам и весям, сам находил обездоленных. Был уверен, что добро надо творить именно так. В тот день, когда ему исполнилось девяносто два года, он лег вечером в постель, произнес свое обычное «Шма, Исраэл» и заснул.
Наутро он не повторил этих слов — не проснулся.
Иохабед он увидел в Карели в доме Ицхака по прозвищу Хайло. Большеглазая, пышногрудая с маленьким пухлым ртом, она напоминала олененка. «Этому олененку не место в землянке», — подумал Мордехай и повернулся к Ицхаку:
— У меня парень восемнадцати лет, твоей дочери — четырнадцать, — он не отрывал взгляда от Иохабед, — похоже, Господь помог мне найти невесту для сына. Что скажешь на это?
— Ну что я могу сказать, кроме «Амен!», — ответствовал Ицхак.
— Тогда будем считать, что мой Занкан и твоя дочь помолвлены. Мы приедем в Симхат Тору, приготовьтесь к хупе. — Мордехай Зорабабели еще раз взглянул на Иохабед и снова подумал: «Нет, ей не место в землянке». Потом поинтересовался, знает ли она грамоту. Ицхак Хайло улыбнулся:
— Кто дал нам такое счастье, батоно, или деньги, да и нужно ли это вообще… Какое добро от учения?
Зорабабели помрачнел и после продолжительного раздумья сказал:
— Тогда мы поступим так: вот тебе деньги, завтра же начни обучать ее еврейскому и грузинскому письму, а в осенний праздник справим не свадьбу, а помолвку. Поженим же их после Хануки. Это время достаточно для овладения грамотой. Знание — сила, ты ведь слышал об этом.
Перспектива породниться с достойным человеком вряд ли обрадовала Ицхака Хайло в такой степени, как серебро, которое Мордехай, не считая, высыпал из кармана ему в горсть. Потом позвал дочь хозяина, спросил, как ее зовут.
— Отныне ты помолвлена с моим сыном Занканом Зорабабели, — сказал он ей. — Ты должна научиться грамоте, чтобы уметь читать. Твоего будущего мужа Торе обучал такой учитель, которого уже не сыщешь в самом Иерусалиме. — И, повернувшись к Ицхаку, добавил: — Перед помолвкой я пришлю моих людей, они все подготовят. А ее приданое будет ее честность и грамотность.
На следующее утро после возвращения в Тбилиси, Мордехай позвал сына.