Никакого другого эффекта звонок не произвел, если не считать уханья, раздавшегося из-за дома. Чьего-то уханья.
Дождь возобновился. Спустя некоторое время Ваймс вспомнил о своем звании капитана Ночной Стражи и принялся осторожно огибать особняк, держась подальше от стен на случай, если что-нибудь рухнет.
Он достиг тяжелых деревянных ворот в тяжелой деревянной стене. По сравнению с общей ветхостью всего остального стена и ворота выглядели довольно-таки новыми и очень прочными.
Он постучал. Ответом было усилившееся уханье, к которому теперь добавилось странное посвистывание.
Ворота открылись. Над ним нависло нечто ужасное.
– А, здравствуй, добрый человек. Ты о спаривании что-нибудь знаешь? – прогрохотало оно.
В караульном помещении было тихо и тепло. Моркоу прислушивался к шуршанию песка в песочных часах и сосредоточенно драил грудные пластины кольчуги. Многовековая тусклость сдалась под напором этой жизнерадостной атаки. Пластины сияли.
Эти сияющие пластины вселяли уверенность, они показывали тебе, что ты там, где ты есть. Странность этого города, где полно законов, а жители, словно сговорившись, упорно игнорируют их, подавляла Моркоу. Но сверкающая, начищенная грудная пластина – это сверкающая, хорошо начищенная пластина, и никаких двусмысленностей тут быть не может.
Дверь отворилась. Сидящий за древним столом Моркоу оглянулся на дверной проем. Там никого не было.
Он еще несколько раз усердно потер пластину.
Послышались невнятные звуки – такие звуки обычно издает нетерпеливый посетитель, по горло сытый ожиданием. За край стола ухватились лапы с фиолетовыми ногтями, и в поле зрения медленно вплыла голова библиотекаря, похожая на ранний кокос.
– У-ук, – сказал он.
Моркоу смотрел не отрываясь. Ему было тщательно растолковано, что, несмотря на внешность библиотекаря, законы, применяемые к животному царству, к данному орангутану не применяются. С другой стороны, библиотекарь не особо настаивал, чтобы к нему применяли законы, принятые в царстве людей. Он был одной из тех небольших аномалий, от которых стоит держаться подальше.
– Привет, – неуверенно поздоровался Моркоу.
(«Не называй его „парнем“ и не хлопай по плечу, его это раздражает».)
– У-ук.
Библиотекарь потыкал в стол длинным, с многочисленными суставами пальцем.
– Что?
– У-ук.
– Прости, но я не понял.
Библиотекарь закатил глаза. Ему всегда казалось странным, что так называемые «разумные» собаки, лошади и дельфины не испытывают ни малейших затруднений, передавая людям самые злободневные новости текущего момента, как-то: о трех детях, заблудившихся в пещерах, о поезде, который вот-вот перейдет на ветку, ведущую к недавно смытому мосту, и тому подобное, в то время как он, которому недостает всего лишь жалкой кучки хромосом, чтобы носить одежду, не знает, как убедить среднего человека выйти на улицу под дождь. С некоторыми людьми просто невозможно разговаривать.