— Я ничего не знаю. Я вам уже говорила, что велосипед чужой. Я не шпионка. — Она заломила руки, и слезы покатились по ее щекам. — Можете мне не верить, конечно, но это так.
Теперь лицо ее было суровым и злым, щеки побледнели.
В машине я не обменялся с ней ни единым словом, а через полчаса передал следователю. «Тевтонский вирус», — подумал я. И не ошибся.
— Как же ее втянули в эту преступную авантюру? — спросил я следователя, явившись к нему спустя несколько дней.
— Пока говорить рано, — ответил он. — Как-то она посетила кинотеатр в Вене, посмотрела американский кинофильм о гангстерах. Сидевший рядом молодой человек заговорил с ней во время сеанса, а по выходу из кинотеатра пригласил в кафе. Затем они встретились еще несколько раз, и за это время молодой человек, называвший себя художником, сблизился с нею. Узнав с ее слов о том, что отец ее, фашистский летчик, погиб на восточном фронте, и о том, что она проживает в районе города М., он предложил ей собирать на свалках мусора у аэродрома любые бумаги с русским текстом. Вознаграждение за добычу и доставку бумаг обещал выплачивать при их передаче.
Пока следователь говорил, я глядел на окно и думал, что уже не раз слышал, а порою рассказывал и сам подобные истории о превращении легкомысленных людей в шпионы. Все они складывались будто бы по стандарту, как в оперетте.
— Со временем, — продолжал следователь, — он стал ей давать и другие задания, в частности — опознавать типы самолетов, находящихся на аэродроме, по изображениям силуэтов, проставлять их количество. Эльза недолго размышляла над полученными заданиями: ее интересовали лишь обещанные деньги. Так она превратилась в шпионку.
— Теперь мне ясно, почему Федчук с такой настойчивостью требовал усиления охраны военных объектов.
— Несомненно, он требовал этого не без оснований. Я помню: среди остатков конвертов с номерами полевых почт, обрывков газет и писем был один лист бумаги со списком русских фамилий, написанных буквами русского алфавита… Судя по показаниям Эльзы, и в этом ей можно верить, бумага эта явилась плодом ее собственной фантазии. Желая заработать побольше денег, она записывала русские фамилии на кладбище советских воинов, погибших за освобождение Вены, а затем сообщала о них «художнику», как о новых своих знакомствах, могущих быть источниками информации. И требовала от него все больших вознаграждений.
— Вот вам и невинное дитя, — пошутил я.
— Да, из молодых, да ранняя, — засмеялся следователь.
Вечером в комендатуре мы опять встретились с Ибрагимом, зашли в мой кабинет.