Нить курьера (Никуляк) - страница 16
Будто бы начиная заигрывание, я попросил:
— Вы знаете, мне очень трудно устоять от соблазна прокатиться на вашей машине по полю аэродрома. Хотя бы так, в два круга.
— Пожалуйста, — усмехнулась она, — я думаю, это не займет много времени.
Я вытащил гаечный ключ, намереваясь опустить руль и приподнять немного седло. И с этого момента наши роли переменились.
— Ах, так, — улыбаясь, воскликнула она, — может быть, лучше придумать другое…
— Что же именно?
— Ну, скажем, завтра на стадионе или за городом.
— Вы так любезны. Но вам, видимо, мало знаком азарт спортсмена.
— Нет, нет, — возразила она, опустив голову, — обязательно приходите, и вы можете рассчитывать хоть на двадцать кругов.
— Вы лишь разжигаете во мне любопытство.
— Но вы можете сломать машину, а я только на полтора-два часа выпросила ее у подруги.
— Об этом не беспокойтесь.
И я сделал несколько оборотов гайки под седлом. Она легко поддалась нажиму.
Австрийка рванулась ко мне, схватила за руку.
— К чему упрямство? Ведь я же вам обещаю… и не только велосипед, все, что хотите…
— Но ведь упрямиться начали вы.
Наблюдавшие за этой сценой издали авиационный полковник и несколько солдат подошли ближе.
В то самое время я смотрел в пустотелую стойку седла, извлекая из нее свернутые в трубку бумаги. А они сыпались, как снег, на темно-зеленое поле аэродрома.
Полковник поднял один из листиков, перепачканных грязью: «Полевая почта номер…»
— Сволочи! — только и произнес он. — Не брезгуют даже помойкой.
Беглый осмотр бумаг показал, что все они состояли из обрывков конвертов и писем солдат, выброшенных на свалку.
— Но ведь эти бумаги должны сжигаться? — напомнил я авиационному полковнику.
— Верно. Чего греха таить, плохо мы еще следим за порядком. Но я, ей богу, возьмусь за это.
— Стойте, стойте, смотрите, — подозвал я полковника к себе.
В пустотелой стойке руля лежала свернутая в трубку узкая полоска плотной бумаги. Я даже не сразу нащупал ее, просунув палец внутрь стойки. С левого ее края столбиком типографской краской были изображены силуэты боевых самолетов, а правее, рядом с несколькими из них, карандашом были помечены цифровые обозначения.
Заглянув в сумочку для инструмента, я увидел и карандаш.
— Окажись мы с вами чуть-чуть доверчивее, — сказал я, обращаясь к полковнику, — все данные об аэродроме улетели бы в Мюнхен и Вашингтон. Это, конечно, предположительно. Возможно, что и в Лондон или Париж.
Полковник с ненавистью посмотрел на австрийку и, видимо, хотел резко обойтись с ней, но первым заговорил я:
— Так вот какие вы собирали цветы, Эльза Химмельрайх. Они действительно пахнут. Но запах у них… отвратительный.