«Какой позор, — думал я, — какая пища врагам для клеветы и насмешек! Наверное, уже смеются они над нами, и больше всех сам Хохваген. Ну, ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Борьба только начинается».
— А какие меры приняты к розыску? — спросил я у Ибрагима.
— Я поднял на ноги всю полицию, установил заставы по дорогам из города. Сюда заехал узнать, где проживают его родные, чтобы установить наблюдение за домом.
— Знаешь что, — сказал я, — поехали!
— Куда? — насторожившись, спросил он.
— Домой, в комендатуру.
Ибрагим хотел было возразить, но так ничего и не сказал, а только неодобрительно покачал головой.
Долго убеждал я дежурного врача, что уже чувствую себя прекрасно, что был только оглушен. А когда убедил, постарался немедленно улизнуть из госпиталя.
— Быстрее за дело, — говорил я, садясь в автомашину. — Его надо поймать любой ценой.
В комендатуре в этот ранний рассветный час мы застала только дежурного и часового.
Перед дорогой я решил заглянуть домой и переодеться.
Но едва открыл дверь и переступил порог, как кто-то прыгнул мне на спину, обхватил горло.
С силой сбросил я нападающего, замахнулся для удара и… увидел перед собой Ольгу.
А в дверях стоял улыбающийся Ибрагим.
— Сюрприз, — шепнула Ольга, радостно бросаясь в объятья, но, заметив на моем лице гримасу боли, спросила упавшим голосом:
— Ты не доволен?
— Чем? — выигрывая время, спросил я.
— Моим сюрпризом, конечно.
— Да нет, дорогая. Я озабочен совсем другим. Нам надо ехать, — кивнул я в сторону Ибрагима.
На лице Ольги мелькнула тень.
— Что он говорит? — повернулась она к Ибрагиму.
Но тот только пожал плечами.
— Вобщем, ты, Оленька, отдыхай, а я скоро вернусь.
— Ты же только что из командировки, по крайней мере, мне так сказали…
— Все это верно, но командировка еще не окончена. Ты же сама знаешь, как не любят актеры, когда их убивают во втором акте четырехактной пьесы.
— Как все это понять? Почему ты говоришь загадками?
— Я говорю в том смысле, что еще не окончил начатую работу. Сейчас уеду, а когда вернусь, обо всем поговорим. Я очень рад твоему приезду, но прежде всего надо закончить дело. А где же дочка?
— Пока осталась с бабушкой. Не отпустила она ее. Обживитесь, говорит, немного на новом месте, устройтесь сами, а потом и заберете ее. Придется за ней слетать месяца через три… Когда ты теперь вернешься?
— К вечеру. К вечеру обязательно буду. Ну, пока.
В предрассветной тишине, мчась по широкой асфальтированной дороге, с тяжелым чувством обдумывал я все происшедшее.
Приезд Ольги меня радовал, хотя и совпал с неприятными событиями. Я уже ругал себя за холодность при встрече, за поспешный отъезд. Но эти мысли скоро уступили место другим, назойливым и тревожным.