«Каковы же мои основные ошибки? Где и как мне искать Хохвагена?
Ибрагима я винить не могу, — рассуждал я. Сам я обязан был проверить, выставлен ли часовой, и только после этого начать работу. Значит, допустил ослабление самодисциплины, проявил излишнюю доверчивость, на которую рассчитывал враг. Он сразу это заметил и хитро обвел меня вокруг пальца. Да, он был неплохим артистом, играл свою роль со знанием дела. Но что же случилось со мной? Ведь я остался таким же, каким был. Почему же сейчас рассуждаю здраво, вижу свои ошибки. А почему тогда, когда от них зависело все на свете!.. Увлекся… втянулся в „игру“ и увлекся ею».
— Шляпа, запутался в трех соснах!1 — выругался я вслух.
Шофер вздрогнул, притормозил машину и, обернувшись ко мне, спросил:
— Что? Сбился с дороги?
— Кто сбился?
— Вы же сейчас сказали, что я запутался…
— А… это я не о вас.
Недоуменно покачав головой, он снова прибавил газу.
— Не болей, не болей, — поняв ход моих мыслей, заговорил Ибрагим, — мы его еще прижмем к ногтю, клянусь аллахом, прижмем, найдем его. Не бывать тому, чтобы я смирился с таким позором. Да я лучше умру. Но умирать я не собираюсь.
«Сколько еще в нем юношеского задора, — подумал я. — Молодец Ибрагим, не унывает, не киснет».
В Военную комендатуру, ближайшую к месту жительства семьи Хохвагена, мы добрались часам к десяти утра. Извинившись перед комендантом за внезапный приезд и беспокойство, мы подробно изложили ему суть происшествия и цель своего приезда.
Комендант, высокий, заметно полнеющий сорокалетний майор, весьма безучастно отнесся к одолевающим нас заботам и ограничился заверением в том что он посмотрит, что можно сделать. Зная цену таких заверений и то, что они означают на практике, я попросил его безотлагательно и в моем присутствии отдать необходимые распоряжения.
— В каком же селе живет семья этого головореза? — спросил, наконец, мой собеседник. Услышав ответ, заметно оживился:
— Постой, постой, я же знаю там одного очень хорошего человека. Мы частенько вместе рыбачим. Он поможет нам. Проскочим, что ли, к нему?
— Конечно, — сказал я. — Но ехать надо на вашей автомашине.
— Это почему же?
— Ну хотя бы потому, что здесь она уже примелькалась, не вызовет лишнего любопытства, никого не насторожит.
— А удочки захватим?
— Нам, конечно, сейчас не до этого, но если это в интересах дела, то можно взять и удочки и даже попытаться посидеть с ними у ручья.
— Вот это да! — весело сказал комендант.
Я сразу понял, что попал к закоренелому рыболову. Что ж, может быть, это и к лучшему.
Он приготовил удочки, валявшиеся тут же, в кабинете, вытащил из бокового ящика стола высокие, до пояса, резиновые сапоги, и мы вышли во двор к его машине.