Я поднял над головой форель, привезенную от соседнего коменданта. Ольга запела:
— Шаланды полные кефали…
— Ты будешь здесь самая веселая и самая красивая, — сказал я.
— Ты шутишь?
— Нет, правда!
— Я бы поверила тебе, если бы… если бы не было на свете зеркал.
— Для меня, — сказал я.
— Ну, тогда это чудесно…
«Вот так быть бы нам всегда вместе, — подумал я, — да только это никак невозможно».
— О чем ты думаешь? — спросила она вдруг.
— Угадай.
— Тебе тяжело?
— Очень.
— Тогда — отдыхать. Больному спать надо.
И я понял, что она все знает. Да, немного сумел я дать Ольге. Заботу. Тревоги. А радости — маловато. Наконец я сказал:
— Ты знаешь, у меня очень большие неприятности по службе.
— Я сразу это почувствовала, — сказала она, — и видела, как ты мучаешься, хотя ты и притворялся довольно искусно, но ведь я научилась тебя хорошо понимать.
И я рассказал ей обо всем, что случилось за последние дни.
— Тебе надо хорошо обдумать завтрашнее объяснение, — сказала она.
— Да, — подтвердил я.
— Тогда отдыхай, а встанешь — хорошо все подумай. Но вину свою отрицать бессмысленно.
— А я и не собираюсь…
Утро выдалось погожее, солнечное. Чистое, без единого облачка, небо сияло над городом. Солнечный свет, процеживаясь сквозь листву развесистых тополей, густыми желтыми пятнами ложился на траву, на кусты, на стены.
— Может, поедем вместе? Двоим легче ведь отдуваться, — спросил Ибрагим, ожидавший меня у автомашины.
— Не надо, дорогой, не надо. Я и сам справлюсь.
— Ну, как говорят, ни пуха, ни пера…
К моему полному изумлению, полковник Федчук встретил меня спокойно и, как мне показалось, даже заботливо. Осведомившись о здоровье и несколько раз перечитав мое объяснение, он с укором сказал:
— Допущенный просчет вам действительно простить трудно. И вы правильно поступаете, когда стремитесь извлечь урок, анализируете ошибки и промахи. Но то, что распустили слюни, это не к месту.
Федчук поднял голову. Глаза его подобрели. Казалось, он в полной мере оценил мое состояние и реакцию на ошибку.
— Слюни распускают, — жестко сказал он, — когда теряется вера в достижение цели, пропадает энергия. Ведь все, в конце концов, зависит от восприятия. Вы испытали первую неудачу и уже думаете, что эта неудача непоправима.
— Мне нелегко просить об отставке, не рассчитавшись с преступником, не взяв реванша, но я исхожу из интересов работы…
— Это правильно. За допущенный вами просчет мы вас, конечно, накажем. Полюбуйтесь, какую бурю вы подняли в австрийском политическом мире.
С этими словами он протянул мне целый ворох газет, страницы которых пестрели громкими сенсационными заголовками: «Странный побег заключенного». «Побег или комбинация?» «Австрийский заключенный бежит с помощью русских». «Стрельба по австрийцу из советской комендатуры». «Новые бесчинства красных дьяволов в своей зоне», — и множество других, повергших меня в полное смятение.