— Идите домой, — сказал я жене Хохвагена, — все выяснится, не будем спешить.
Не сказав ни слова, она удалилась.
Опросив Хохвагена об известных ему деталях якобы предстоящей встречи шефа Си-Ай-Си с его агентом, я подобрал хороших ребят и поздно вечером вывел их в засаду к гостинице. С девяти вечера до четырех утра просидели мы в кустах палисадника, окружающего небольшую постройку. И хотя все были измотаны нервным перенапряжением, все продрогли и ужасно хотели спать, возвращались все же в приподнятом, бодром настроении — получили лучшее доказательство правильности своих действий. Подлый враг снова проявил, казалось бы, спасительное для него коварство, но на этот раз просчитался. На рассвете, тепло попрощавшись с соседним комендантом, мы двинулись в свою комендатуру. Хохваген больше не решался вести беседу. Он понял, что проиграл, и за всю дорогу не проронил ни слова. Заехав по пути в город Б., мы передали его нашим следственным органам. Усевшись, наконец, в своем кабинете за составление рапорта о задержании преступника, я почувствовал такую слабость и сонливость, что, едва дописав его, крепко уснул, уронив голову на стол. Сквозь сон слышал, как хлопали двери, как кто-то входил и выходил. Открыв глаза, увидел перед собой Ибрагима.
— Спать надо дома, — сказал он шутя. — А своего рапорта не ищи, его забрал Федчук.
— Как, как? — спросил я.
— Был здесь и забрал. Кстати, я попросился у него к вам на работу. Как думаешь, гожусь я для этой службы?
— Ибрагим, друг мой, — воскликнул я, подойдя к нему и обнимая его. — Годишься! Конечно, годишься! Я тебе помогу.
Ибрагим улыбнулся, пожал мне руку.
А я с горечью подумал о том, что очень редко бываю дома, да и то или больной, или не выспавшийся.
Спустя месяц Федчук вызвал меня и Ибрагима в город Б., в кабинет следователя. Следователь сидел за столом, склонившись над бумагами. Федчук ходил взад и вперед по комнате. Нам он указал места рядом со следователем, который по знаку Федчука снова возобновил допрос.
— Мы еще вернемся, гауптштурмфюрер Ротенау, к вопросу о вашей шпионской деятельности в пользу гитлеровской, западно-германской и американской разведок, — сказал следователь. — А сейчас расскажите об акции с письмом: как она возникла и какие преследовала цели?
«Гаупштурмфюрер Ротенау, — подумал я, — эсэсовский капитан. Так вот, оказывается, с кем мы имели дело…».
Хохваген приподнял голову и, скорчив гримасу, нервно заговорил:
— Я еще раз прошу следователя учесть, что состою на службе только у германской разведки, у «Серой руки».[2] С американцами я вступал в периодические контакты с разрешения моего шефа доктора Хеттля из Аусзее.