— Как неприятно, — сказал я, — вошли без предупреждения, не дали знать подруге, что с вами заказчик.
— Подруге? — усмехнулся Зарницкий. — Не беспокойтесь, это одна из моих натурщиц. Она готовилась к сеансу. Хотите, я сейчас начну ее рисовать, и за это время она в вас влюбится.
— В меня? — переспросил я, улыбаясь. — Но ведь я не художник и позировать мне нет никакого смысла.
— О, — возразил Зарницкий, — что может значить художник для таких крошек, когда на каждом шагу попадаются одетые с иголочки капитаны и подполковники.
После выпитого он развязал язык и говорил теперь грубо, вульгарно:
— Она же, если взять ее за плечи или вообще… — и он так смачно прищелкнул языком, что, казалось, на сковородке лопнула жирная колбаса, — чудесная девчонка, не чопорная.
— Может, познакомишь во время поездки? — попросил я.
— Конечно. Не сомневаюсь, что оба останетесь довольны. — И он заговорщически подмигнул мне. — Это вопрос ближайшей недели. Жди Ингу.
От мастерской до кафе «Будапешт» мы спорили о стоимости работы. Когда Зарницкий назвал цену, я нарочно вступил с ним в настоящую схватку, пока он не уступил.
В кафе мы возвратились, крепко держась за руки. Инга приветствовала нас поднятым бокалом вина.
Выпив еще, шумно расстались, условившись о скорой встрече, как и подобает друзьям.
Возвращались домой молча. Каждый думал о чём-то своем. Начал накрапывать дождь, и мы сели в трамвай.
«Резидент. Контакты с советскими военнослужащими», — вспомнил я надпись Федчука на обложке дела Зарницкого.
Как глубоко и тонко схвачена самая сущность дела, и это в то время, когда о ней можно было еще только догадываться. Теперь раскрыта вся психологическая мастерская Зарницкого, начиная с картин, «повышающих тонус», и кончая Эльфи.
Все последовательно было взвешено и продумано. Это был своего рода театр, на сцене которого Зарницкий чувствовал себя дирижером.
— Я схожу, — услышал я голос Ковальчука. — Немного проветрюсь.
«Марияхильферштрассе, — подумал я, — рядом „Империал“. Пусть сходит. Мешать ему не следовало. Я ведь знал, куда он спешит».
— А я домой…
Придя к Федчуку утром, я доложил ему все обстоятельства встречи с Зарницким.
— Значит, он ловил вас на знании своей внешности.
— И на том, какой я предложу транспорт. Уверен, что предложи я свою машину, все могло бы сорваться. Он очень осторожен и ко всему подозрителен.
— Знает, чего бояться, мерзавец.
Федчук украдкой взглянул на часы, вздохнул и сказал:
— Все «документы» Ковальчука они перефотографировали. Но очень крепко поплатятся, если изготовят по ним справки и удостоверения для своих шпионов, забрасываемых в наши тылы.