— Можете полностью рассчитывать на мою помощь, — дружелюбно сказал начальник политотдела.
— Спасибо, — ответил я.
Попрощавшись с командиром и начальником политотдела, мы вышли.
— Что так долго беседовали? — не выдержал Ибрагим, ожидавший меня в кабинете Ивана Даниловича.
— Скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается, — пошутил я. — Но, кажется, одно дело сделали, и не маловажное.
— Теперь будем наблюдать? — спросил Ибрагим.
— Да, теперь будем смотреть в оба, — ответил я, — Иван Данилович поможет нам организовать скрытый наблюдательный пункт, из которого можно было бы увидеть Ползунова, незаметно для него, по пути в штаб и обратно.
— А что здесь организовывать? — сказал Иван Данилович, подходя к окнам. — Пойдет он обязательно мимо этих вот окон, по этой асфальтированной дорожке, — он показал за окно на узкую дорожку, вдоль которой пестрели цветы. — Как только появится, я дам вам знак, и смотрите на него, сколько влезет. Я-то, слава богу, на него насмотрелся, не ошибусь. Худой он, невысокого роста и, самое главное, горбится при ходьбе.
— Ну, Ибрагим, теперь давай будем смотреть, что за перья у этой птицы, — пошутил я.
И мы расположились у окон, прикрытых легкими, белыми занавесками.
Прошло около двух часов, и за окном появилась фигура солдата.
Вид у Ползунова был самый заурядный. Ниже среднего роста, тощий, несколько сгорбленный, с длинными руками, отчего ноги его казались несколько укороченными. Пилотка, гимнастерка, бриджи, сапоги. И только ремень отличал его одежду от обычной солдатской формы. Широкий кожаный ремень выделялся на узкой талии.
Шел он не спеша по асфальтированной дорожке.
Щелкнув затвором фотоаппарата, я сосредоточил все свое внимание на его лице, пытаясь прочесть на нем следы беспокойства, растерянности, тревоги.
Но взгляд его был спокоен. Он шагал, не поворачивая головы ни вправо, ни влево. И только зрачки его под колючими бровями, похожие на коричневые пуговицы, так и бегали по сторонам.
— Скажите, кстати, Ползунов спит в казарме? — спросил я по окончании наблюдения.
Иван Данилович сморщился, что-то припоминая:
— Насколько мне известно, в кинобудке. Во всяком случае, я видел там постель, тумбочку, этажерку.
— Какая же в этом необходимость? — спросил его Ибрагим.
— Слышал я как-то, как журил его начальник политотдела за уход из казармы, но он отвечал ему, что готовится к поступлению в институт и занимается по ночам. Потом мне еще жаловался наш пожарный инспектор, обращая внимание на то, что проживание в кинобудке противоречит инструкции, но я направил его к начальнику политотдела.