— Дорогой, передай маме хлебца. — Николас обращался к Людо, который недоверчиво посмотрел на него, но просьбу исполнил. — Аманда, я не знаю, что заставило тебя привезти сюда эти пироги и все остальное, ведь у нас гостит мама. — Николас произнес «мама», как будто это слово обозначало уникальное кулинарное чудо. — Ты же знаешь, ее не удержишь вдали от кухни.
— Хотя было бы интересно попробовать. — Аманда отодвинула хлеб на другую сторону стола. — А дети особенно любят лук-порей и картошку.
— Я вегетарианка, — сказала Кэсс, упорно глядя на мать, как будто желая показать, что это проявление верности далось ей с трудом.
Бриджит поймала взгляд Николаса.
— Ну, Кэсси, ты же сейчас за городом, милая, — сказала она, положив ладонь на затылок девочки, — и мы кушаем бабушкиного барашка, потому что так полагается за городом, правда? Мы берем яички от курочки на завтрак, окорок от мистера Поросенка на обед, ведь так мы просто проявляем внимание к животным, да?
Аманда открыла третью бутылку вина.
— О! — Бриджит остановилась, и нагруженная едой вилка задрожала в дюйме от ее рта.
— Что-то случилось? — спросила Аманда. — Надеюсь, не с мясом?
— Просто… я не пью, дорогая.
— Ну мне больше достанется.
Бриджит выглядела слегка смущенной и удерживала на лице обеспокоенное выражение, пока Николас не поднял голову от тарелки и не заметил его. Аманда наполнила свой бокал до краев и сделала большой глоток.
«Вот так вот все и будет, когда мы разведемся, — подумала она. — Николас будет содержать коттедж, через выходные я обязана буду привозить сюда детей, отдавая их в руки его злорадствующей матери». «Спасибо, Аманда, я присмотрю за ними», — будет говорить Бриджит, вытирая испачканные в муке руки о передник и закрывая за ней дверь. А потом в один прекрасный день на крыльце их встретит свежая молодая женщина в брюках для верховой езды из плиса и с повязанным на шее платком. Она улыбнется при виде детей: «Ну что, все хотят посмотреть на щенков?» И они помчатся в дом, исчезнут из виду, даже не взглянув напоследок на Аманду. У женщины будут руки орехового цвета, на крыльце будут стоять кадки с геранью, которых не было раньше, и за плечом незнакомки Аманда увидит сброшенные в спешке высокие сапоги, валяющиеся кухонные полотенца и шерстяные носки, простые доказательства жизни этой женщины с Николасом. Увидеть это для Аманды будет больнее, чем застать их в объятиях друг друга.
— Дорогая, звонила Милли, — сказал Николас, потянувшись еще за одним куском содового хлеба. — Десятый канал приезжает сюда, чтобы снять меня, а потом они хотят встретиться с ней в Хедланде и немного поснимать, как она заглядывает в комнаты. Она спрашивала, не сможешь ли ты туда приехать и морально поддержать ее.