Аманда представила как ее муж, Николас, одеваясь перед зеркалом по утрам, изгибается, чтобы посмотреть, как лежат волосы на затылке, смачивает ладони одеколоном, растирает их, а затем похлопывает ладонями по щекам, издавая при этом гортанные звуки. Потом он проверяет манжеты рубашки, которую ему несколько раз прогладили, и беспокоится о том, чтобы воротничок стоял как надо. Наконец он надевает пиджак своего полосатого костюма.
— Кто знает? — Милли пожала плечами. — Измены случаются у многих. Везде, — засмеялась Милли, — кроме нашего дома. Чтобы я ради кого-то не поехала на термальные источники с ноября по март?! Я слишком ленива, чтобы заводить роман. Постоянно эпилировать волосы горячим воском, носить возбуждающее нижнее белье — это такая затрата энергии! А Роджер, хотя он и воображал всегда, что женщины заигрывают с ним во время партии в бридж, — Милли закатила глаза, — перепугался было смерти, случись нечто подобное на самом деле. Он был бы в ужасе. Он живет со мной последние десять лет и прекрасно понимает, что этим женщинам сейчас нужно больше, чем просто шесть минут секса с передышкой и помощью ингалятора. — Милли подмигнула, последний раз глубоко затянулась и потушила сигарету о стеклянную пепельницу. — Да, к сожалению, единственное, что мы можем противопоставить скуке моногамии, — это старый добрый тантрический секс (спасибо Феликсу Кэту).
Аманда с трудом выдавила слабый смешок.
— Ты когда-нибудь им занималась? — Милли театрально зажмурилась и поднесла руку к открытому рту. — Вот что я тебе скажу, Аманда: кто бы его ни придумал, у него определенно все в порядке с чувством юмора. Это как если положить сочный кусок мяса в рот, когда голодна, и проглотить его, только когда он остынет или когда аппетит уже пропал. О-о, — Милли повернула голову к двери и подняла бокал, — вы, должно быть, Эндрю, тот приятный мужчина, который так красиво читал речь в церкви. Мы с Амандой, хоть немного и некстати, обсуждаем различные пути поддержания сексуальной жизни на пике остроты.
Эндрю выглядел смущенным. Милли хихикнула и игриво подмигнула ему:
— Вы правы, пока заканчивать! Пойду налью нам еще.
Она перекинула шерстяную накидку через плечо и, помахивая рукой в воздухе и пританцовывая, прошла в Солнечную комнату.
У Эндрю опустились плечи, и он тяжело сел на диван рядом с камином.
— Слава Богу! — робко улыбнулся он. — Боюсь, о сексе я сейчас говорить не способен.
Для мужчины, да еще футболиста, он выглядел слишком слабым и даже запуганным. У него был напряженный взгляд, как будто он постоянно пытался запомнить одну из своих химических формул. Руки он зажимал между колен, как будто сопротивлялся аресту. Глядя на него сейчас, Аманда вдруг представила, как он, срочно приехав из своей лаборатории, потому что термометр Лидии показал нужную температуру, старательно занимается с ней сексом на брачном ложе, в то время как Лидия неподвижно смотрит в стену, вжав голову в подушку. Наконец Эндрю, изможденный, опускается на локтях, а Лидия с трудом выбирается из-под него и, схватив свой атласный халат, удаляется в спасительное уединение ванной комнаты. Спустя пару минут Эндрю, помня о советах их семейного психолога («Помните, что только вы одни можете поддержать друг друга»), заходит в ванную к Лидии, которая застыла у раковины. Он пытается прижаться щекой к ее плечу, она отстраняется и бормочет сквозь стиснутые зубы: «Не трогай меня и не притворяйся, что хочешь быть здесь. И ради Бога, не делай вид, что это нормально. Ну почему?! Ты же, черт возьми, ученый! Сделай же что-нибудь! Это так… унизительно!»