И проговорила она все это с такой страстью, что Пандия поняла, что тоже невольно прониклась к их любви. Но тут совсем другим тоном Селена добавила:
– Я никогда и ни за что с ним не расстанусь. И никто его у меня не отнимет! Если это удастся какой-нибудь женщине, то, клянусь, я ее убью!
– Селена, как ты можешь говорить такое?
– А что, это звучит слишком драматично? Ну значит, дело в моей венгерской крови, и поэтому мама виновата в моей чрезмерной страстности. Ей надо было выйти замуж за приятного, умеренного в своих чувствах и желаниях англичанина, и тогда бы мы с тобой были невозмутимыми, чопорными и очень правильными девицами, которых всем бы ставили в пример!
– Но в таком случае мы вряд ли стали бы близнецами и, уж конечно, были бы не так красивы.
– А ты, наверное, права, – улыбнулась Селена. – Во всяком случае, я должна поблагодарить папу за красоту, пусть больше его благодарить и не за что. Знаешь, я всегда ненавидела его за то, что он уговорил маму сбежать с ним, и мы с тобой лишились всего того, что нам принадлежало бы по праву, выбери она не венгра-учителя, а степенного английского аристократа.
– Как ты можешь говорить так о папе? Он был так обаятелен, так красив и умен! Я часто думаю, что мне такой мужчина уж точно никогда в жизни не встретится. Боюсь, я никогда не выйду замуж.
– Да, и ты поступишь очень глупо, если не ухватишься за первую же возможность, которая тебе подвернется, – отрезала Селена, – ведь в конце концов ты не можешь всю жизнь прожить с Нэнни. Это ужасная судьба!
– Однако, по-моему, – печально отвечала Пандия, – именно это мне и предстоит.
Некоторое время сестры молчали, но тут Пандия осторожно проговорила:
– Знаешь, а я иногда воображала, что ты вдруг по мне соскучишься и пригласишь к себе, и познакомишь со своими друзьями.
Сказала она это задумчиво, без намека, помимо воли выразив то, о чем втайне мечтала, однако Селена тут же запротестовала:
– Но этого никогда не случится, даже не мечтай! Никогда! Никогда! Ведь я же говорила тебе, что все наши родственники и мои новые знакомые считают, будто ты умерла! Ты мертва, Пандия, мертва для всех, так что никогда об этом не забывай! Найдется же в деревне какой-нибудь добродушный фермер, с которым ты могла бы создать семью. На деревенских фермах, насколько я помню, живется вполне удобно, и, смею думать, ты будешь довольна такой жизнью, ведь тебе никогда и не хотелось купаться в роскоши, как, например, мне!
Сестра держалась с ней так надменно и разговаривала с таким пренебрежением, что Пандии сразу же захотелось вернуться домой, но она вспомнила о своем обещании и позволила Селене, что было, конечно, глупо, в последний раз использовать ее в собственных эгоистических интересах. Селена не любила Пандию, никогда не любила! И только потому была с ней любезна после своего внезапного приезда, потому что рассчитывала использовать ее в своих целях. Она вела себя приветливо и по отношению к Нэнни, хотя на самом деле презирала старую женщину, любившую ее и сделавшую ее детство очень счастливым.