- Товарищ старшина, а вы читать умеете?
Я посмотрел на сослуживца, постаравшись сделать взгляд максимально "тяжёлым". При этом лихорадочно придумывая, как выкрутится.
- Я не понял, боец. Ты меня тупым назвал? - ответил я, призвав на помощь все пёрлы "армейского" "юмора", какие смогли отложиться в голове.
Глаза бойца округлились.
- Я... Я просто никогда не видел вас читающим, - залепетал тот. Да, всё-таки авторитет отморозка классная штука. На "Вас" обращается.
- Это говорит лишь о твоей недальновидности, невнимательности и общей несообразительности, - боец офигел ещё больше. Слышал ли он от старшины подобные слова, да ещё три подряд?
- Или ты оскорбил не меня, а Красную Армию?
- Армию-то как? - взвизгнул дембель.
- Ты, правда, считаешь, что в самой просвещённой армии мира - Красной Армии - старшиной может быть настолько тупой тип, неспособный освоить грамоту?
Боец вообще "поплыл".
- Если от моего гнева ты ещё можешь спастись извинением прилюдно, то за клевету на Красную Армию и критику её командования, в части комплектования Армии младшим комсоставом, да ещё в условиях военного времени... Это саботаж. Подрыв дисциплины и веры трудового народа командованию. Трибунала тебе не избежать.
На бойца больно было смотреть. Он икнул и откинулся на подушку.
- Сестра! - рявкнул я, - Тут бойцу поплохело.
В палате повисла напряженная тишина. Видимо, потерявший сознание до этого развлекал их байками о приколах над тупым старшиной. И вдруг - такое!
- Да, ребята, - улыбнулся я, - Сильно меня головой приложило. Так что будьте внимательнее на поворотах.
После этого я почувствовал себя Наркомом Обороны. От моего взгляда люди скукоживались, бегом выполняли просьбы, слушали, открыв рот. Не скажу, что мне это было приятно, но зато удобно. Дешево, надёжно и практично. Это было круто! Я просто изображал из себя генерала Булдакова из фильмов "Особенностей национальных "всяких там", а они, бойцы, путейцы, медперсонал принимали это за чистую монету. Вот так как-то.
Я уверенно шел на поправку. Ну, а что нет-то? Кормили нормально, покой, лечение, да с Божьей помощью. Стал вставать. Сначала с помощью ходячих соседей по палате, потом сам. Одна нога была в лангетке, обе в швах и бинтах, но, потихоньку, полегоньку. Больно. От боли чуть штаны не марал, но надо. Война. Там люди гибнут, а я тут прохлаждаюсь, с медсестричками зубоскалю. Надо, Федя, надо!
Вот и швы через один сняли. Смог самостоятельно выбираться во двор. Теперь большую часть времени проводил там, на лавочке, под деревьями. Тут, на улице, меня ждало ещё одно открытие - я стал очень хорошо видеть. Прошлое моё тело было всегда близоруким, а тут вдруг мир стал огромным, объемным и бескрайним.