- Обруссечено? А ты не так?
- В этом-то и дело. Я же подолгу бываю за рубежом, слух у меня к такому привычен.
- Ну, так что скажешь?
- Никак я не пойму. Связи его не проявляются. Будем ждать?
- Подождём.
Телячья отбивная.
О том, как дело само находит не успевших спрятаться.
Ночь опять был налёт. Разбудила воздушная тревога. Повыбежали, кто мог, на улицу, попрятались в щелях. Дело было уже к утру, посвежело. В одной пижаме, да спросонья, казалось холодно. Аж трясло. Сдерживался, как мог - подумают - боится старшина Кузьмин. А этого нельзя допустить никак. Авторитет надо блюсти.
Я, расталкивая людей, выбрался из щели.
- Куды, окаянный!? Убьют жа!
- Убили уже, - буркнул я в ответ.
Шел без цели, просто, чтобы согреться. Подошёл к полуторке, заглянул в кабину. Во! Фуфайка! Еще тёплая - видимо водитель ею укрывался. А спал в кабине. Во, как в ней тепло! С трудом, одна рука в гипсе, нога не гнётся почти, накинул на плечи ватник, залез в машину. Пригрелся и уснул. Просыпался только от разрывов бомб, но тут же засыпал опять.
- Э, болящий! Вылазь!
- А?!
- Вылазь, грю! Ехать надо.
- Поехали.
- Без тебя. Тут дохтур едить. Вылазь.
- Куда поедешь?
- На вокзал, знамо куда. Людишек бомбами побило, за ними поедем.
- Я с вами.
- Да куда тебе! Самого таскать надо. По макушку в бинтах, всё туда же. Вылазь, грю!
Я вылез. Обошел машину. Задний борт был открыт. Кое-как влез в кузов. Сел на доску-лавку, перекинутою меж бортами. В кузове лежали носилки. Подошли люди. Натан, судя по голосу, сел в кабину. В кузов запрыгнули двое медсестричек.
- Ой! - взвизгнули они. - Кузьмин! Вы что тут делаете?
- Тише, девчонки! С вами еду. Можа помогу чем.
- Да, на кой ты нам?! Раненных таскать? Самого хоть таскай! Только место занимаешь.
- Да, я только туда. Обратно своим ходом.
Девчонки прыснули.
- Каким своим ходом? Ты тут-то еле ковыляешь! Да и кто тебе позволял покидать госпиталь?
- Девчонки, не сдавайте! Не могу я больше на одном месте. Как птица в клетке.
- Ладно, птица. Раз птица - петь будешь. Умеешь?
- Нет.
- Тогда, извини. Натан Аронович!
- Умею, умею. Только я не певец. Даже не певун. Скорее выпевун.
- Ната...!
- Ладно, ладно! Согласен! Что же вам спеть? Ну, давай вот это:
Идти во мгле туда, где свет
Ни сил не веры больше нет
Ты берег, призрак в море лжи
На самом дне я, но я жив!
Взошли в душе моей кусты
Вот всё, чего добилась ты.
Но, если ты простишь обман,
Я знаю, - светом станет тьма!
Стрелы слова - не отпускай моей руки,