Стоявшие у постели адмирал и врач переглянулись. Они знали о потоплении транспорта, но не догадывались, что его потопил именно Демин, и потопил таким необычным образом — нарушив чувствительность створа в шхерах…
— А ведь и вправду, Иван Акинфиевич, горами двигали! — почтительно сказал кто-то из гостей, выслушав историю шхерного Робинзона.
— Да еще как двигал-то, — поддержали его. — Один, почти безоружный, вышел против гитлеровского каравана!
Демин смущенно покашливал.
— Я это к тому вспомнил, — пояснил хозяин, чрезвычайно довольный триумфом скромного Ивана Акинфиевича, — что случай уж очень характерный. Кто бы так еще смог поступить, кроме советского человека?… Смело скажу: никто!
— Конечно, никто.
— А почему? Потому, что в нашей стране на протяжении десятков лет, с первой сталинской пятилетки, неустанно переделывают природу. Это стало привычным, это в порядке вещей. Моряку любой другой страны такое бы и в голову никогда не пришло, а нашему Ивану Акинфиевичу пришло! Не по нему оказались шхеры, он взял да и переделал их… Твердой рукой внес свою, советскую поправку в лоцию!..