– Танкист, один уцелел.
– Пленный, значит?
Ремонтники взялись за работу и уже через час закончили.
Немец с интересом наблюдал. Как же, русские кувалдами и гаечными ключами на улице выполнили ремонт, какой у них на танкоремонтном заводе делали. Увидев, что работа закончена, поднял большой палец:
– Гут!
– Заводи! – скомандовал старшина Виктору.
Мотор завелся не сразу, но, выпустив клуб солярки, зарокотал ровно. Однако в бой идти было невозможно, некомплект экипажа. Да и Яков травмы получил, фактически один Виктор боеспособным остался.
Ремонтники уложили тела погибших парней на моторное отделение. Туда же по приказу Виктора забрался немец.
Ремонтники укатили, лихо развернувшись на одном месте.
Виктор сдал назад, тоже развернулся и поехал в тыл. Яков сам пошел в медпункт, Виктор же отправился в похоронную команду. Была такая в каждом полку – из нестроевых или легкораненых выздоравливающих. Парней надо было по-человечески похоронить.
Погибших в полку оказалось много, и вырыли братскую могилу. Гробов, конечно, не было. Тела, завернутые в куски танкового брезента, похоронили после краткой речи замполита и троекратного залпа из винтовок бойцов хозвзвода.
После похорон Виктор пошел в медпункт, к Якову, но оказалось, что его с другими ранеными уже увезли в медсанбат, подальше от линии фронта. Так и вышло, что из всего экипажа он остался один.
Старшина хозвзвода взял Виктора, как больного, под локоть и отвел к полевой кухне: обед, а по времени почти ужин был уже готов. Только самоходчиков нет, кто жив остался, все в городе воюют.
Усадив Виктора за стол, старшина налил полный стакан водки:
– Давай парней помянем.
Выпив, Виктор поел и понял, что водка его не берет. Увидев это, старшина налил еще по стакану, они снова выпили, и Виктор пошел спать. Расстелил на моторном отделении самоходки брезент и улегся. От мотора шло приятное тепло, и Виктора после водки разморило.
И приснился ему сон, а во сне – весь его экипаж. Вроде парни его живые и бой ведут. Кричат ему что-то, а он не слышит.
Проснулся в холодном поту, чувствуя, как сильно бьется сердце. Жалко парней, привык он к ним. Не сказать, что дружили, но боевое братство объединяет не менее крепко, чем мужская дружба. Самое главное – на любого в бою он положиться мог, зная, что не подведут, не струсят в ответственный момент. Не одного боевого побратима он уже потерял, и после гибели каждого зарубка на сердце осталась, до конца дней своих не забудет. А к новичкам, что в экипаж придут, присматриваться еще надо, оценивать, кто чего стоит. Водку пить или анекдоты травить все горазды, а смерти в лицо смотреть, взгляда не отводя, – не каждый.