Немцы, не пренебрегавшие нашим оружием, например СВТ, револьверами не пользовались, считая их анахронизмом. И издалека пуля прилететь не могла, как винтовочная. Мало того, в тощем «сидоре» у него нашли сверток с золотыми изделиями – часами, кольцами, перстнями. Явно с убитых снял.
Среди раненых потом слушок прошел – под трибунал его отдали. О случаях самострелов Виктор слышал, но сам напрямую не сталкивался. Трусы из новобранцев, боясь передовой, стреляли себе в руку или ногу из винтовок, но обман раскрывали быстро. Если ствол находится близко к телу, то в ткань формы и кожи внедряются порошинки и появляется местный ожог. Узнав об этом, некоторые стали стрелять в себя через буханку хлеба – она задерживала порошинки. Им везло, если пуля проходила навылет. Если же нет, то при операции обман вскрывался – наши пули отличались от немецких. Тогда следовал доклад в Особый отдел, скорый трибунал и, как правило, расстрел.
На выздоровление ушло полгода. Уже июнь настал, теплынь.
Однако немцы начали новое наступление, и сорок второй год оказался не лучше и не легче сорок первого. Наши войска отступали под напором врага, и был сдан Ростов – эти ворота на Кавказ. Немцы ринулись на юг – они жаждали захватить бакинские и чеченские нефтепромыслы.
В начале июня немцы взяли Армавир, и раненых и выздоравливающих эвакуировали поездом в Махачкалу. Виктору выдали поношенную, но чистую форму, вручили перед выпиской справку о ранении и сухой паек на три дня.
В Махачкале их посадили на баржу, которую потащил в море старенький буксир. Теперь путь через Каспий был единственный в европейскую часть Союза. Как позже узнал Виктор, немцы заняли Ессентуки одиннадцатого августа и использовали городские здравницы как госпитали. Вместе с ними пришли румынские части.
Баржа двигалась медленно. Никто из бойцов и командиров не знал, куда их везут. Одни называли Шевченко, другие – Астрахань, третьи – Гурьев. Вроде не так велик Каспий, а берегов не видно, вокруг – водная гладь.
Большой воды Виктор побаивался. Небольшую реку переплыть или на море до буйков сплавать – это запросто.
На второй день, рано утром, едва встало солнце, с северо-запада показались два самолета. Бойцы, наученные горьким опытом, периодически поглядывали на небо, и самолеты заметили, но сделать что-либо были бессильны. Средств зенитных нет, скорость у буксира с баржей невелика, цель для самолетов легкая.
И пикировщики не заставили себя ждать. Сначала один, а затем и второй «Юнкерс-87», прозванные «лаптежниками» за неубирающиеся шасси с обтекателями, свалились в пике.