Хойла о своем прибытии напарники заранее не известили. Просто появились под вечер в вестибюле и сказали одному из дежурных проинформировать Симеона, что к мистеру Хойлу пришли визитеры. Охранника эта просьба, судя по всему, удивила не особо. Ангел рассудил так: учитывая, что Хойл живет в своей высотке безвылазно и отношения с внешним миром строит по собственному распорядку, секьюрити привыкли к потоку посетителей во внеурочные часы.
– Как вас представить? – спросил охранник.
Луис не ответил, а лишь встал под объектив ближайшей камеры, чтобы его было четко видно.
– Он, наверное, сам узнает, кто это, – сказал Ангел.
Звонок был сделан. Прошло три минуты, по ходу которых через вестибюль продефилировала привлекательная женщина в тесной черной юбке и белой блузке. Подошла и оценивающе, близко оглядела Луиса. Под ее взглядом Луис чуть заметно сменил позу, однако от Ангела это, само собой, не укрылось.
– Я видел: ты прихорашивался, – с тихой сварливостью углом рта заметил он.
– Да ну, больно надо.
– Нет, ты это делал. Вон и встал прямее. Ведешь себя как жиголо. Ты что, уже и не гей?
Неподалеку открылись двери в приватный лифт, и охранник жестом пригласил войти. Ангел с Луисом направились к кабине.
– Мужчине нравится, когда его оценивают по достоинству, – пожал на ходу плечами Луис.
– Вот-вот, мужчине. Мне кажется, ты уже начал сомневаться в своей ориентации.
– У меня глаз на красоту, – держал оборону Луис. – У нее, видимо, тоже.
– Кто б сомневался. – Ангел хмыкнул. – Но она никогда не полюбит тебя так, как ты.
– Любовь – бремя, – буркнул Луис в момент закрывания дверей.
– Кто б говорил. И кому.
В фойе на входе в пентхаус напарников встречал один лишь Симеон, в черных брюках и черной рубашке с длинным рукавом. На сей раз пистолет при нем был виден невооруженным взглядом: «Смит-Вессон‑5906» в стильной кожаной кобуре.
– Ого, – выказал интерес Луис. – Заказной?
– Из Мэриленда, – ответил Симеон. – Рожки малость подпилены.
Гладким и быстрым движением он выхватил оружие и уставил его так, что стали видны места, где были зашлифованы острые грани: на переднем и заднем прицелах, кромках магазина, выступе спусковой скобы и ударнике. Демонстрация имела вид откровенного и, признаться, слегка неожиданного бахвальства, которое с таким человеком как-то не вязалось. Также это было своего рода предостережение: гости прибыли вне графика, да к тому же в поздний час. Симеон, понятное дело, относился к таким визитам настороженно.