И Луис его убил. Пуля впилась в грудь, Майкл съехал по стене вниз. Перед белой сорочки расцвел маковым цветом, а сам Лихаген-младший, тяжело оседая на пол, с глуповатым изумлением моргал. Лоретта Хойл выглянула из своего кокона и потянулась к мужу.
– Майкл! – завыла она, обнимая его голову обеими руками.
Лихаген-младший, глядя на жену пустеющими глазами, хотел сосредоточиться, но не мог. Вот тело его крупно дернулось, веки закрылись, и Майкл заснул вечным сном. Лоретта издала вопль, после чего уткнулась головой мужу в шею и зарыдала. Ангел между тем с озабоченным видом подальше отпнул выпавший пистолет.
На подушке зашевелилась голова Лихагена-отца. Он мутными, слезящимся глазами оглядывал своего сына. Бледная полупрозрачная рука потянулась к маске, сняла ее со рта. Сделав сиплый вдох, старик закашлялся, а затем заговорил:
– Мальчик, мальчик мой, – выговорил он дребезжащим голосом, и его запавшие глаза наполнились слезами, которые, скапливаясь, беззвучно стекали на подушку.
Луис подошел к кровати и встал, возвышаясь над стариком.
– Ты сам это все накликал, – сказал он.
Лихаген с немигающей стариковской пристальностью смотрел на Луиса. Он почти облысел, лишь несколько тонких седых прядок паутиной лепились к черепу. Кожа была сухая и бескровная, даже с виду холодная на ощупь, однако тем ярче светились глаза в изможденном морщинистом обрамлении. Тело хозяина, возможно, и предало, но ум не утратил остроту и сгорал от отчаяния, чувствуя, что заперт в телесной оболочке, которая скоро, совсем уже скоро перестанет его поддерживать.
– Ты… Вот он ты, – со стиснутым дыханием произнес Лихаген. – Ты убил моего сына, моего Джона.
Каждое слово давалось ему с мучительным усилием, после каждого требовался вдох.
– Да, это был я.
– Ты хоть спросил, за что?
Луис покачал головой.
– Для меня это не имело значения. А теперь ты потерял своего последнего сына. Как я уже сказал, ты сам все это на себя навлек.
Рука Лихагена потянулась к маске. Он прижал ее к лицу, вдыхая драгоценный кислород. Так он пробыл какое-то время, пока дыхание более-менее не восстановилось, и тогда он снова отвел маску.
– Ты оставил меня ни с чем, – просипел он.
– У тебя есть твоя жизнь.
Лихаген, видимо, хотел рассмеяться, но наружу вырвался лишь сдавленный кашель.
– Жизнь? – прокашлял он. – Какая ж это жизнь? Медленное угасание.
Луис пытливо смотрел на Артура сверху.
– Почему здесь? – спросил он. – Зачем было заманивать нас сюда в такую даль, чтобы убить?
– Я хотел, чтобы ты истек кровью на моей земле. Чтобы кровь твоя впиталась в то место, где похоронен Джон. А он чтобы знал про то, что отмщен.