– Как и положено, утилизовал. На свалку.
– А с пожилой леди?
– Купили ей шоколадный торт.
– Если б всех можно было так легко умаслить. Как там твои друзья из автомастерской?
– Порядком выбиты из колеи. Я им посоветовал на несколько дней закрыться. Сейчас они гостят в отеле.
Гэбриел допил лимонад и, поднявшись, подтянул к себе газету и сунул в карман пальто.
– Через денек-другой что-нибудь появится, – обозначил он срок.
– Буду признателен.
– Нехорошо, чтобы все это затягивалось. От этого страдают все.
– И потому нам нельзя с этим мириться.
– Определенно. Ну что, ступай с миром. И не забывай поглядывать по сторонам.
С этим напутствием Гэбриел удалился.
Двумя днями позже, утром, Гэбриел присутствовал на еще одной назначенной им встрече, теперь уже в Центральном парке. После хмурой погоды предыдущих дней голое хрустально-синее небо было совершенно свободно от облаков, а воздух казался чистым до скрипа, как будто за ночь из него, пускай и ненадолго, каким-то волшебным образом выпарили миазмы и грязь большого города. Это было словно утро из детства. Хотя с возрастом Гэбриел уже не без труда припоминал, каким он был в те далекие годы. Фрагменты оставшейся памяти рисовали некоего другого человека, никак не связанного с теперешним, и вместе с тем смутно знакомого. Ощущение сродни просмотру старого фильма, когда припоминаешь: да, где-то ты видел картину и что-то такое при этом чувствовал, но когда это все было?
Гэбриел ненавидел стареть. Ненавидел быть старым. Вид Луиса напоминал ему обо всем, кем и чем он когда-то был сам; о силе и влиянии, которым некогда обладал. Из этого не все еще ушло, кое-что да осталось. Да, у Гэбриела больше нет в распоряжении Жнецов, готовых за мзду выполнять его или чужую волю, но ему все еще причитались отдельные благодеяния за оказанные некогда услуги, за поддержание конфиденциальности, за разруленные проблемы и вовремя оборванные жизни. Свои секреты Гэбриел хранил надежно и бережно, ибо знал: от них напрямую зависит его существование. Они были его безопасностью, а если надо, то и оборотным капиталом.
В парке к нему как бы невзначай пристроился человек несколько моложе. Ростом выше Гэбриела на голову, зато Гэбриел превосходил его тремя десятилетиями опыта, отчасти горького. Этот человек носил кличку Меркурий, в честь бога-покровителя торговли и воровства, однако Гэбриелу он был известен как Милтон. Вполне вероятно, что это его настоящая фамилия. Несмотря на общую образованность, знания Милтона совершенно не простирались на литературу. Когда в начале их знакомства Гэбриел, помнится, как-то сослался на «Потерянный рай»