– Вряд ли татары сейчас пойдут, сначала пошлют разведчика, посмотреть, где мы, а только потом пойдут сами, полагаю, что уже под утро, когда стража устанет да спать сильнее всего хочется.
В его словах был резон. Людей я будить не стал, лишь проверил часовых. Часа в три ночи часовых поменяли на свежих, причем я предупредил – слушать внимательно, при подозрительных звуках – сразу докладывать. Сам уселся рядом с железным бортом, тоже вслушивался, но, кроме журчания воды у корпуса ушкуя, не слышал ничего. Часов около четырех-пяти ко мне подполз один из часовых: – Слышу шум.
Я приподнялся – далеко слышался небольшой шум, вероятно, татары обмотали копыта лошадей тряпками и ехали тихо, не пуская лошадей галопом. Видно, разведчик узрел, где стояло наше судно, теперь тати потихоньку хотели проскочить место стоянки. Все, как Сидор сказал. Я распорядился разбудить всех, причем по-тихому, не поднимая шума, и смотреть на склон. Должен зажечься огонек свечи. Канонирам быть у пушек с фитилями наготове. Неясный шум перемещался, вот он почти напротив нас. Я забеспокоился – не уснул ли наш воин, а может, его татарский разведчик обнаружил да и прирезал? Нет, жив курилка, на склоне вспыхнул маленький огонек, моргнул трижды и погас.
– Огонь! – закричал я.
Пушки залпом грохнули, и корабль ощутимо качнуло. Все-таки огонь залпом из шести пушек с одного борта – рискованно, отдача очень сильная. Канониры бросились перезаряжать пушки, а с берега неслись крики и стоны раненых, визг и ржание лошадей. Только перезарядили, я снова крикнул:
– Огонь!
Еще залп, все заволокло дымом. Я прокричал:
– А теперь из мушкетов, ребята!
Команда схватила мушкеты и стала палить в темноту, ориентируясь по звукам. После того как все выстрелили, стали перезаряжать пушки, матросы занялись мушкетами. В темноте заряжали долго, но факелы зажечь опасались, будем видны как на ладони. С берега доносились хрипы и стоны. Решили ждать рассвета, тем более небо за холмами уже начало светлеть. Через час стало достаточно светло, чтобы увидеть картину. Берег вдали, ближе к холмам, был завален людскими и конскими трупами. Людей на конях и без видно не было. Большая часть команды высадилась на берег, только у пушек остались несколько канониров. Подошли ближе к побоищу, завидя нас, из-за большого камня на холме спустился наш товарищ. Убитых и раненых было много, наверное, около полусотни. Раненых тут же добили саблями и ножами, действуя по принципу труп врага хорошо пахнет. Жаль только, что не было известно – успел кто-нибудь прорваться или нет. Вернулись на ушкуй и решили сплавляться вниз, держа берег под контролем. Пока матросы поднимали паруса, канониры вернули три пушки на правый борт. Судно заскользило вниз. Часа через два навстречу нам попалась купеческая ладья, шедшая в Пермь. Мои люди успели, пока суда расходились, спросить – не попадались ли татары на лошадях по левому берегу.