Сергей положил мальчику руку на плечо и сказал:
— Тогда я буду тебя ждать.
Ярослав кивнул и тихо попросил:
— Только никому из ребят не говорите, что меня позвали. Затравят.
— Не скажу.
Ярослав улыбнулся и зашёл в спальню, а Сергей вдруг подумал, что сам недавно проезжал по тому шоссе. Там, где пьяный водитель лишил Ярослава родителей, здоровья и, быть может, нормального будущего. Его, наверное, посадили. Только что это меняет? Ничего. Иногда человеческие ошибки ничем не исправишь. И жизнь, порой похожую на кино, не отмотать назад, как видеоплёнку… Сергей вдруг ясно представил себя. Себя в грязнющем камуфляже, с гранатой в руке, бесшумно спускающегося по загаженным ступеням… Видение было такое чёткое, что сбилось дыхание. Сергей надавил пальцами на глаза, так, чтобы в них заплавали зелёные пятна и картинка распалась на части, и зашагал по коридору…
Жил Сергей Фёдорович далеко — на самой окраине города. Дома здесь были старые, покрашенные уже облезшей краской, и стояли не вплотную к дороге, а через небольшой пустырь, заваленный сухими ветками, каким-то мусором и сильно заросший сорной травой. Дом, где жил воспитатель, и вовсе стоял на отшибе, а сразу за ним начинался то ли лесок, то ли лесополоса. Во всяком случае, Ярослав увидел могучие старые тополя и клёны. Пахло здесь зеленью и землёй. Вздохнув, Ярослав издали стал приглядываясь к дому. Хотя какой смысл было к нему приглядываться? Стандартный частный дом на две семьи, вокруг покосившийся забор высотой в рост Ярослава, а вокруг палисадника низенькое реечное ограждение. Впрочем, палисадник был явно разделён на две части: в одной, кроме травы и одинокого клёна-подростка ничего не росло, а в другой было видно смородиновые кусты и какие-то ещё не распустившиеся цветочки. Цветочки явно принадлежали не Сергею Фёдоровичу.
Калитка не запиралась, но Ярослав не решился заходить в ограду сразу. Он постоял пару минут, вдыхая почти деревенский воздух, пощурился на солнце. Время близилось к обеду. Сейчас ребята, кто не уехал за город, будут собираться в детдомовской столовой, чтобы поесть неизменного супа и вермишели, которой в детдоме пропахло всё. А он стоит здесь, почти свободный, почти счастливый. Ярослав закатал рукава белой парадной рубашки и, наконец, толкнул калитку. К крыльцу вела выложенная битым кирпичом дорожка, а дверь в дом была приоткрыта. Ярослав негромко постучал.
— Входи, — раздалось из дома.
Ярослав зашёл и сразу оказался не то в прихожей, не то в кухне. Это была не очень большая комната, вдоль стен в которой стояли газовая плита с баллоном, допотопного вида рукомойник, кухонный стол с покосившейся дверкой и обычный стол, застеленный клеёнкой в синий цветочек. Ещё в комнате была скамейка, какие обычно стоят в учреждениях. Всё тут было очень старое и Ярослав подумал, что в такой квартире дверь можно вообще не запирать — ворам здесь делать нечего. Сергей Фёдорович возился у плиты.