Докладываю, что откомандирован в распоряжение управления по кадрам, жду назначения. “Да, да, — кивает своей красивой головой Меркулов, — готовим тебе новое назначение, Василий Лукич. А пока отдыхай. Путёвочку не хочешь куда-нибудь? На недельку или на две?”
“А чего, — думаю, — в зоне своей я уже совсем одичал. Почему и не съездить недельки на две в Крым? Хоть не сезон сейчас, но всё-таки. Соглашаюсь.” Товарищ Меркулов явно обрадовался. Достаёт из ящика конверт заклеенный и говорит:
“Вот, Лукич, путёвка тебе. Отнеси её Ивану Фомичу — коменданту, он всё оформит. И отдыхай на здоровье. Только сам конверт не вскрывай. Иван Фомич этого не любит. Может плохую путёвку выдать.”
Взял я конверт и готовлюсь уходить. А у него вдруг слёзы на глаза навернулись.
“Василий Лукич, — всхлипывает он, — а детки у тебя есть?”
“Нет, — отвечаю, — деток нет.”
“А что так, — удивляется сквозь слёзы товарищ Меркулов, — ты же давно женат?”
“Ну вот так, — развожу я руками, — давно женат, а деток нет.”
“Это даже хорошо, — говорит он, вытирая глаза платком, — что деток у тебя нет. А у меня, видишь — пятеро детей.”
А фотографии всех наркомовских детей в отдельных рамочках стояли у него на столе.
“Пятеро, — снова всхлипывает нарком. — Кто о них позаботится?"
Гляжу — сейчас разрыдается. Но пересилил себя, встал, троекратно меня расцеловал, руку пожал и подтолкнул к дверям: “Иди, Лукич, отдыхай. Ты это заслужил.” Спускаюсь я по лестнице в подвал к Ивану Фомичу. Там у него был кабинет. Нужно было на второй этаж спуститься, а оттуда уже из другого крыла шла вниз железная лестница, наподобие пожарной, но с пролётами. Надо было два пролёта вниз спуститься, а там железная дверь с табличкой “Комендант” и со звонком. Звонишь — тебя пускают.
Иду я по коридору второго этажа, значит, к этой лестнице и вдруг гляжу — навстречу мне шествует собственной персоной сам Серёга Шпигельглаз. В полной форме с двумя ромбиками на петлицах. Я аж попятился, а потому что имел сведенья об аресте Серёги ещё в ноябре 1938 года и о его расстреле. Я даже точно знал дату его расстрела: 12 февраля 1940 года, то есть почти ровно год назад.
Он меня тоже увидел и вроде обрадовался: “Здорово, Лукич! Куда торопишься?”
“К коменданту иду, — отвечаю я, — к Ивану Фомичу. Путёвку надо оформить.” — И показываю конверт.
“Успеется, — говорит товарищ Шпигельглаз, — там опозданий не бывает.”
Берёт у меня конверт, останавливает какого-то сотрудника, что шёл по коридору, и приказывает: “Отнести конверт коменданту. Немедленно!”
“Слушаюсь!” — отвечает тот, берёт конверт и убегает в подвал.