Я нажал кнопку звонка.
Обитая кровельным железом дверь приоткрылась, и появился помятый человек лет пятидесяти с расшушеренной, как иголки ежа, рыжей бородой. На нём был расстёгнутый китель с погонами капитана 1-го ранга, накинутый, видимо, после моего звонка.
Он смерил меня тусклым взглядом:
— Что вы хотите?
— Побеседовать хочу, — ответил я, предъявляя своё малое удостоверение, — с начальником особого отдела. Специально прибыл из столицы.
— Это я, — ответил ежебородый, застёгивая китель, — Черкашин Николай Андреевич.
— Очень приятно, — сказал я, пожимая ему руку и проходя в помещение, — Василий Лукич.
— А это кто? — спросил Черкашин, показывая на Лёшу.
— Это со мной, — пояснил я, — исполнитель приговоров и спецдознаватель.
— А допуск у него есть слушать наши беседы? — поинтересовался Николай Андреевич.
— Он глухонемой после контузии, — успокоил я Черкашина.
За столом в помещении особого отдела сидел ещё один человек в кителе без погон с аккуратно подстриженной бородкой и ясным взглядом, напоминающим юродивого с картины Сурикова.
— Это мой брат-близнец, — пояснил Черкашин, — секретарь объединённой парткомиссии флота. Помогает мне на общественных началах.
— Черкашин Геннадий Александрович, — представился мне секретарь парткомиссии.
Я не стал выяснять, почему один из близнецов был Андреевичем, а второй — Александровичем, решив, что в жизни случается всякое. Тем более, что Александрович выглядел лет на пятнадцать старше Андреевича. Видимо, состарила партработа.
Я давно обратил внимание, что профессиональные партработники, особенно секретари, выглядят всегда много старше своих лет — работа у них такая тяжёлая, и глаза почему-то всегда смотрят в разные стороны.
На стене висел обычный армейский плакат с призывом: “Не болтай по телефону, болтун — находка для шпиона!”.
Я уселся под этим плакатом, а Лёша сел на табуретку у дверей, положив свои пудовые кулаки на колени.
— Чем можем быть вам полезными? — спросил тот Черкашин, который назвался Андреевичем.
— Что там у вас с линкором случилось? — сразу перешёл я к делу. — Вы провели предварительное следствие? В Москве очень встревожены. Во время войны подобного не случалось, а тут — пожалуйста!
— Враг не дремлет! — назидательно поднял палец тот Черкашин, который был Александровичем.
Брат Андреевич остановил его жестом руки и обратился ко мне:
— Да, мы провели расследование. И, если не считать мелких деталей, картина нам полностью ясна, о чём мы уже доложили по команде. Линкор стал жертвой итальянских диверсантов.
— Вот как? — удивился я. — А как же здесь оказались итальянские диверсанты? Куда же вы смотрели?