— Значит, — спросил я, — вы не согласовываете свои действия ни с командованием флота, ни с особым отделом флота, ни с местными органами госбезопасности?
— Чаще всего, — объяснил Борисенко, — мы согласовываем действия с морской погранохраной, чтобы она не помешала проведению учений по утверждённому плану. Но вообще эти вопросы — кого ставить в известность об учениях, кого — нет, — решает приезжающий из Москвы. В данном случае таким посредником был полковник Фомичёв. Кроме всего прочего, именно он принёс приказ о переводе Филиппенко и Бузинова инструкторами в аналогичное подразделение при Тихоокеанском флоте.
— И он поставил вам задачу на предстоящих учениях заминировать “Новороссийск”? — совершенно будничным голосом задал я самый ударный вопрос.
— Речь не шла только о “Новороссийске”, — уточнил Борисенко, — на пробных учениях мы обычно “минируем” почти все крупные корабли, находящиеся в бухте. А на следующую ночь мины снимаем. И только после учений, если так решит наше командование, информируем о результатах штаб флота. В данном случае несколько групп подрывников также должны были “минировать” и другие корабли. Полковник Фомичёв сам ставил им задачи. В частности, именно он приказал поставить учебные мины нового образца под “Новороссийск” и поручил это сделать наиболее опытным подрывникам: мичману Филиппенко и главстаршине Бузинову.
Когда мы узнали о взрыве, то все, поверьте, Василий Лукич, впали в шок. Я сам звонил в Москву, чтобы поговорить с Фомичёвым. Но это не удалось, а мой непосредственный начальник сказал мне: “Сиди тихо, пока нам всем головы не открутили”.
“Как всё просто, — подумал я, — и топорно”. Впрочем, именно так я и предполагал, ещё находясь в Москве. Серов приказал. А кто мог приказать Серову? Только Жуков, Хрущёв и Булганин. Или все вместе.
Я, было, захотел заставить капитана 1-го ранга Борисенко изложить мне всё сказанное в письменном виде, но подумал: “На кой мне это надо?”. И не стал. И его жалко, и себя.
— Мне следовать за вами? — спросил капитан 1-го ранга, когда я собрался уходить.
— Пока не надо, — сказал я, — вы убедили меня в своей невиновности. Если понадобитесь, мы вас вызовем.
Но на всякий случай содрал с него подписку о неразглашении, которую порвал и выбросил, едва выйдя за ворота части.
7
— Лукич, — спросил я, — выходит, ты за сутки расследовал историю, над разгадкой которой бьются, как мухи о стекло, современные эксперты и журналисты?
— Не за сутки, конечно, — признался Лукич, — я тебе всё несколько упрощённо рассказал. Немного повозиться пришлось, разные проблемы мелкие возникали, не без этого. Но в целом всё разъяснилось быстро. Тут скрывать нечего — расследование было не очень сложным. Тем более, что общую картину я достаточно ясно себе представлял, когда поехал в Севастополь. А когда представляешь себе правильно общую картину происшествия, то детали сами приложатся очень быстро.