Помню, в тридцать втором баню строили. Он всё беспокоился, что строим. Не мавзолей ли?
— А посещал кто-нибудь ваших питомцев? — спросил я.
— Посещали, — понизив голос, сообщил Василий Лукич. — Иосиф Виссарионович три раза приезжал. Но не к Нему.
— А к кому?
— Вам всё так и расскажи.
— Значит, — не выдержал я, — когда было объявлено о Его первом инсульте, он уже сбежал за границу. Тогда кто же жил в Горках, кто появлялся на коминтерновских сходках и так далее?
— Наивное поколение, — хохочет Василий Лукич, — они верят во всё, что им скажут. После 21-го года везде, где можно, совали Вольфа Гольштока. Был такой авантюрист. Он и по-русски толком говорить не умел.
— Вы меня совсем запутали, — признался я. — Но вам-то что не ясно в этой истории?
— Дело в том, — задумчиво произнёс Василий Лукич, — что Вольфа Гольштока шлёпнули в январе двадцать четвёртого. Его брата Меира взяли в Претории в двадцать третьем и доставили к нам.
— Так, — согласился я. — А что же вам не ясно?
— А кто же лежит в мавзолее? — Василий Лукич крякнул и развёл руками.
— Может быть, был третий браг? — предположил я.
— Я тоже так иногда думаю, — признался Василий Лукич, — Может быть, и был, но только его так и не поймали. Это я вам точно говорю.
— Потому в мавзолей и положили, что не могли поймать. В знак уважения, — догадался я.
— Тогда, как же он к нам попал? — не унимался Василий Лукич. — После мавзолея, что ли? Что-то у нас не клеится.
— Может быть, его после мавзолея к вам направили? — съехидничал я.
— Вам всё шутки шутить, — обиделся Василий Лукич. — А я вам так скажу: он мне сам говорил, что, когда умрёт, хочет быть похороненным рядом с матерью на Волковом кладбище в Ленинграде. Но поскольку там уже похоронили Вольфа, то он как раз и боялся, что его засунут в мавзолей.
— Когда это он вам говорил? — плохо уже соображал я.
— Часто говорил. В тридцать восьмом говорил и позднее. Так уж важны даты?
— Но, Василий Лукич! — взмолился я. — Мавзолей существует с двадцать четвёртого года!
— Можно подумать, что я этого не знаю! — огрызнулся чекист-ветеран. — Я поэтому и спрашиваю: КТО ТАМ ЛЕЖИТ?
— Ленин там лежит, — заорал я. — Ленин Владимир Ильич!
На лице Василия Лукича появилось выражение долготерпения учителя в беседе с придурком-школьником.
— Ну, как он мог туда попасть, — мягко спросил он, — если в сороковом году Ильич был ещё жив, а тот, которого вы, видимо, имеете в виду, был убит при переходе границы в двадцать первом?
И тут я понял всё.
— Вы говорите, что он сбежал и найти его не удалось? — спросил я, трепеща от открывшейся мне истины.