— ...И вот что я вам скажу! Я все-таки выпутаюсь из всего этого! — Сала почти кричал, потеряв контроль над собой, он просто не мог остановиться. — Я решу сам эту проблему, и притом не потеряю ни одной песеты.
— Вы это серьезно говорите?
— Да. Даже если вам это и неприятно слышать. Я из этой ямы выберусь, как из других выбирался. Да, а как бы иначе я смог заработать свое состояние?
В этот момент загудел селектор.
Сала, казалось, испепелил его взглядом.
— Послушай, ты, — крикнул он в трубку секретарше, — я же ясно сказал, чтобы меня ни в коем случае не отрывали от разговора.
— Но... сеньор Сала, это сеньор Лафонн у телефона... Он настаивает на разговоре с вами, утверждает, что речь идет об исключительно важном, безотлагательном деле. Он очень настаивает, чтобы я соединила его с вами.
— Ну вот еще! Теперь и этот пижон ко мне прицепился. Все строит из себя важного господина. Ладно, соедини меня с ним... — Сала переложил телефонную трубку в правую руку. — Алло... Я вас слушаю, Лафонн.
— Приключилась беда!
Среда, 27 января
— Приключилась беда! Я — в отчаянии. — Голос бельгийца был как бесцветный, казалось, вместо него говорит автомат. — Масло... то масло, что вы нам прислали на экспорт. Мы его выставили на продажу в супермаркетах, а оно везде стало окрашиваться в другой цвет — фиолетовый, и к тому же начало светиться. Мне сейчас звонят из самых разных городов Европы. Это катастрофа!
— Фиолетовый? Светится? — Сале казалось, будто все это снится в дурном сне. — Да что вы говорите!
— Это полная катастрофа. Супермаркеты забиты этим маслом, а от бутылок исходит свечение, от тех самых бутылок, что вы мне послали...
— Нет, Лафонн, нет! Я тут ни при чем! Я действовал... по вашему указанию. Будь они прокляты, ваши советы! Что же теперь будет?
— Это ужасно, предотвратить скандал невозможно... Везде одно и то же — ив Бельгии, и в Голландии, и во Франции, и в Италии... По радио только об этом и говорят. Вы же знаете, как общественное мнение чувствительно к вопросу о продуктах питания, особенно, если обнаружится хоть малейший дефект. — У Лафонна сел голос, казалось, он походил на звук, исходящий от мяча, из которого выпустили воздух. — А что еще будет, когда и газеты выйдут!
— Сукин вы сын! Я же не хотел подмешивать в масло эту вашу проклятую жидкость! Вы меня просто обманули тогда, во время разговора в аэропорту в Брюсселе! — Лицо Салы, до того красное, стало белым, вернее, обрело восковой оттенок. — Это — настоящий заговор против меня, все хотят разорить меня, мою фирму. Но... Посмотрим еще, кто будет смеяться последним.