— Стой, идея есть. Не давай ему упасть.
— Хочешь, чтобы я двинул его коленом в яйца?
— Не, пусть лучше поплавает. Только сперва… тащи его вот сюда. Щас я шнуры сниму с портьеры.
— Чего придумал, брат?
— Придумал, что Спейди нажрался, залез на эту штуку, она упала, и… вот туда он и полетел.
— Имеешь в виду — замочить его?
— Смыть с наших рук это мелкое говно, вот что имею в виду. И закинуть поглубже, где его никто не найдет. Тащи пацана сюда.
В тумане оглушенного мозга, сквозь пульсирующую боль, Мэтью сообразил, что ничего хорошего для его будущего не происходит. А происходит что-то очень плохое.
Его куда-то потащили. Глаза ослепило солнцем и черными тенями, что мотались туда-сюда перед туманящимся зрением. Он попытался встать, поднять голос протеста против такого жестокого обращения.
— Смотри, оклемывается.
— Дай ему еще.
Последовал удар головой в лоб. Вспыхнули, взрываясь, световые шары. Ноги затанцевали по собственной воле — наверное, Гиллиам Винсент его похвалит. Он ведь сейчас в таверне Салли Алмонд? И это скрипка играет — хотя фальшивит немилосердно, — и барабан гремит над самым ухом?
Гулкие голоса вернулись.
— …туда его сверху сажай. И руки сзади свяжи.
— А шнуров не хватятся?
— Не наша забота, брат. Может, подумают, что он своему коню поводья делал — и в них запутался.
Коню? — подумал Мэтью в глубине темной пещеры. — Какому коню?
Боль в плечах. Руки завели назад. Связывают за спиной?
— А вот этим шнуром к коню его привязывай. Да быстрее же!
К коню? — еще раз подумал Мэтью. Казалось очень важным понять, что это значит, но мозг отказывался что-либо соображать.
Кто-то обматывал его веревкой. Щас я шнуры сниму с портьеры, вспомнил он.
— Поймут же, что это мы.
— Нет, брат, не поймут. Бутылку поставь на перила, поможешь мне этого гаденыша спихнуть. Готов?
— Всегда готов.
— Толкаем!
Мэтью ощутил, что падает. Попытался проморгаться ничего не видящими глазами. Из губ рвался крик, но рот не хотел открываться.
Конь, подумал он.
Морской. Морской конек.
В воду он плюхнулся боком.
Холод воды чуть прояснил мысли, и он успел набрать полные легкие воздуха перед тем, как погрузиться во мрак.
Всплываю, вспомнил он свой ответ Сирки.
Но до него сразу дошло, что ни один человек, если его привязать к нескольким сотням фунтов каменной статуи, всплыть не сможет, и сейчас он, отчаянно зажимая воздух в легких, со связанными за спиной руками, летел под волнами верхом на своем коне вниз, вниз, в синее безмолвие.