А женщина опускалась на него все резче и резче, и стала постанывать таким голосом, который мог принадлежать любой из трех подозреваемых, и Мэтью совсем отчаялся понять, кто она. И наконец он дернулся ей навстречу в последний, решающий раз, и жар их слился и сплавился, и уже невозможно было держаться, и он полыхнул жарким белым пламенем, в глазах завертелись колеса цветного огня, и Мэтью излился в нее, сжимающую его все сильнее, издающую стоны страсти и удовлетворения, разжигающие Мэтью еще жарче. И когда он выдохся совсем, его загадочная любовница медленно вильнула бедрами по кругу последний раз, и наслаждение смешалось с болью, как и должно быть в любви.
Женщина слезла, прикоснулась к самому ценному инструменту Мэтью, поцеловав мокрый кончик и тут же отошла от кровати, не произнеся ни слова. Бесшумно открылась и закрылась дверь, и волнующий эпизод завершился.
— Черт побери, — прошептал Мэтью в темноту.
Темнота ответила — по-своему: едва заметно вздрогнул остров Маятник, будто огромный зверь шевельнулся во сне, и замок отозвался скрипучей симфонией потрескиваний, шорохов и щелчков.
Мэтью встал с постели. На трясущихся ногах дошел до двери, открыл, выглянул. Как он и думал, в коридоре никого не было. Штучка… Ария Чилени… Минкс Каттер. Кто же из них? Почему-то он подозревал, что так и не узнает этого никогда.
Он закрыл дверь, задвинул засов, снова зажег свечу-часы, оценив на глазок прошедшее время, и вернулся в постель — готовый ко сну и ко всему, что принесет ему утро в этом незнакомом новом мире.
Примерно в шесть часов Мэтью стоял одетый у подножья лестницы. Над морем восходило солнце, воздух был тих и день обещал выдаться теплым, даже жарким.
Через несколько минут появился черный слуга средних лет в напудренном высоком парике и ливрее цвета морской волны — судя по всему, таков был вкус профессора Фелла в выборе цветов и костюмов. Слуга был в черных кожаных перчатках и держал кожаную сумку того же цвета.
— Доброе утро, сэр, — сказал он Мэтью. Лицо его оставалось бесстрастным. — Соблаговолите проследовать за мной?
Мэтью пошел следом за ним к двери, располагавшейся за лестницей. Слуга провел его через ухоженный сад, где распевали на деревьях ранние птицы. Дорожка, обсаженная лиловыми и желтыми цветами, вывела к каменным ступеням, уходящим вниз по обрыву к морю.
— Ступайте осторожней, сэр, — предупредил слуга в начале спуска.
— Дэниел! — вдруг окликнул его чей-то голос. Дэниел и Мэтью остановились. К ним из-под деревьев направлялся еще один слуга. — Я сам отведу этого молодого человека вниз.