Всадник авангарда (Маккаммон) - страница 219

Она повернулась, пошла к лестнице и успела пройти значительную часть коридора, когда Мэтью наконец заставил ноги двигаться. Он отправился к себе, запер дверь, растянулся на кровати и уставился на балдахин. Натянутые до предела нервы медленно отпускало.

В этой позе он и пролежал с полчаса, то задремывая, то просыпаясь, когда в дверь постучали.

— Кто там? — спросил он неприветливым размытым голосом, как у пьяного Таккера.

— Только я, — ответил певучий голос индийского убийцы.

По телу Мэтью пробежала дрожь, сердце заколотилось. Спокойнее, сказал он себе. Не волноваться. Но легче сказать, чем сделать, когда кровожадный великан стоит у твоей двери.

Мэтью несколько раз глубоко вдохнул, чтобы прояснить мысли, встал, подумал: «Вот он, час расплаты». Потом по шахматным клеткам пола подошел к двери и открыл ее.

— Добрый день, — сказал Сирки, державший в руках поднос с оловянным кувшином и стаканом. — Я получил инструкцию принести вам лимонной воды.

Мэтью подвинулся, чтобы дать ему пройти. Сирки поставил поднос на комод и сам налил первый стакан. Подал его Мэтью, тот взял стакан и поднес к носу в попытке учуять что-нибудь более опасное, чем лимоны.

— Зелий в нем нет, юный сэр, — сказал Сирки. — Заверяю вас.

— Тогда выпейте первым.

Мэтью протянул ему стакан.

Сирки взял его без колебаний, и одним глотком осушил наполовину.

— Очень освежает. — Он отдал стакан юноше. — Вы сослужили профессору службу. С чего бы нам поить вас зельем?

— Старые привычки долго держатся.

Все еще не доверяя напитку, Мэтью отставил его в сторону.

— Несколько вопросов к вам, если позволите. — Губы Сирки улыбались, но глаза смотрели серьезно. — Вы обнаружили эту записку — в каком месте?

— В свернутом чулке. Второй ящик комода в комнате Уилсона.

— У вас есть предположения, чей это может быть почерк?

— Есть догадка. — Он представил себе, что подумал профессор Фелл, прочитав две строчки, подделанные Минкс: За нами следят. Предупреди Нэша. Кроме выдачи Феллу пары предателей, Мэтью подложил ему еще и третьего — Фредерика Нэша, коррумпированного и вероломного члена Парламента. — Я полагаю, что профессор знает, чей это почерк. Кто такой Нэш, я не имею представления, но думаю, что профессору это известно. — Мэтью наморщил лоб: пришла пора разыграть деланное недоумение: — Чего я не могу понять, — зачем нужно было передавать такое письменно, а не просто сказать? Сообщение, в конце концов, очень простое. Зачем рисковать, записывая его?

— Профессора тоже это интересует, — зловеще сказал Сирки.

— Да. — Мэтью почувствовал, что на висках выступает пот. Ладно, день достаточно жаркий. — Единственное заключение, к которому я пришел — обоснованная догадка, так сказать, — состоит в том, что разговор со мной вызвал у мистера Смайта… нечто вроде паники. Вероятно, Уилсон собирался потом сжечь эту записку. Или, быть может, показать ее Нэшу — как доказательство подлинности. На основании опыта могу сказать, что в отчаянном положении человек способен на глупейшие ошибки.