Мэтью с трудом подавил страдальческий вздох. Действительно, его сюда привел Лиллехорн, уведя из офиса агентства «Герральд», дом номер семь по Стоун-стрит, с полчаса назад. Чтобы как-то отвлечься от происходящего идиотизма, Мэтью уставился в окно справа, откуда открывался неплохой вид на город вдоль Бродвея. Перед самым рассветом прошел небольшой снег, и сейчас в сероватом свечении утра крыши были белыми. По Бродвею в обе стороны катились, погромыхивая, телеги. Горожане в теплых зимних плащах спешили по своим делам. Шпиль церкви Троицы был очерчен белым, и белые одеяния покрыли надгробные камни на ее кладбище. Сити-Холл на Уолл-стрит щеголял белой глазурью поверх своей желтой кондитерской краски, и Мэтью задумался о том, что сейчас поделывает в своем личном мире чудес на чердаке Эштон Мак-Кеггерс. Стреляет из пистолета по манекенам, чтобы потом измерить диаметр пулевых отверстий?
— Почему же так получается, что там, где оказывается кто-то из вас, сразу происходит какое-нибудь… — Корнбери помолчал, постукивая пальцем по подбородку, словно вызывал нужное слово, — безобразие? Какая-то беда, — быстро добавил он, заметив приближение бури, назревающей на физиономии Грейтхауза, — как будто вы ее притягиваете?
— Наш бизнес, — ответил Грейтхауз, — в том и состоит, чтобы оказываться там, где беда. А ваш, я вижу, — рассиживаться здесь и обвинять Мэтью Корбетта в том, в чем он ни сном ни духом!
— Попрошу вас выбирать выражения, сэр!
Но протест Лиллехорна прозвучал как робкая девичья просьба.
— Я никого не обвиняю, сэр. — Корнбери, когда ему было нужно, умел возвыситься над собеседником. Точно так же сегодня гордо вздымалась его грудь, но Мэтью решил не задерживаться на этом предмете ни глазом, ни мыслью. — Я просто пытаюсь разобраться, почему там было его имя. В частности: кто написал его краской на стене. А также: для какой цели? Вы должны признать, что ситуация весьма странная. Сперва этот… этот Гиллеспи едва не падает замертво, доказывая мне, что видел красный фонарь, призывающий к нападению голландскую армаду, а потом… как же выразился? «Наделал глупостей» этой пушкой, а призрак Устричного острова украл у него треску.
— Трех макрелей и полосатого окуня, — поправил Грейтхауз.
— Не важно, в данном случае это несущественно. Затем сгорает дотла этот склад, и на стене дома напротив — имя вот этого молодого человека. И еще скажу вам, сэр, что сегодня утром в этом кабинете первым побывал Джоханнис Фииг, со своим адвокатом, требуя денежного возмещения. Речь шла о весьма солидной сумме.