Пока они сидели у Салли Алмонд и ждали человека, который должен был вот-вот появиться, Мэтью просматривал доску, где были написаны мелом сегодняшние блюда. Два рыбных, одно куриное, одно говяжье и одно свиное. Первое из рыбных блюд его заинтересовало, но он решил сперва допить бокал красного вина и поразмыслить, а потом уже заказывать.
— За всех присутствующих, — провозгласил Хадсон, поднимая бокал.
Мэтью в ответ поднял свой, как и Минкс Каттер. Они выпили и стали слушать, как бродячая артистка страстным голосом поет «Не торопитесь, девушки мая», аккомпанируя себе на мандоре.
И действительно, торопиться им не надо было. Шла последняя неделя мая, что и навело на мысль заказать именно эту песню. Утром прошел дождь, но земле он был необходим.
Все в Нью-Йорке шло своим чередом — то есть в любой момент можно было ожидать чего угодно: от группы индейцев, крадущихся по Бродвею, до сломанной телеги с разбежавшимися кабанами и веселой погоней за ними по всей Уолл-стрит.
Мэтью был выбрит.
Он приобрел у Ефрема новый костюм сливочного цвета, да еще темно-коричневый жилет. На ногах у него были новые коричневые ботинки, под костюмом — накрахмаленная рубашка. Он надел все самое лучшее ради особы, которая должна была появиться, как было сказано в ее письме, в половине восьмого.
Согласно висящим в таверне часам, ровно через восемь минут.
— Еще тост? — предложил Хадсон, на сей раз с проказливым огоньком в глазах. Подождал, пока поднялись стаканы. — За тех, кто пробовал на вкус грозди преступления, и решил, что они горьки.
Минкс выпила и с шумом поставила стакан на стол.
— Но иногда, — заметила она, — самые горькие грозди дают самое сладкое вино.
— Да-да. Но сладким вином можно отравиться так же, как и горьким.
— Верно. Но то, что для меня сладко, для вас может оказаться горьким.
— А то, что вы считаете ядом, может для меня быть удовольствием.
— Джентльмен и леди, не заткнетесь ли вы, ради Бога? — спросил Мэтью.
Они прекратили пикировку, будто внезапно вспомнили о его присутствии. Минкс переменила позу, лицо ее было безмятежно, однако Мэтью понимал, что все это напускное — девушка нервничала.
Для леди Каттер это был судьбоносный вечер. Она купила себе право на него, когда помогла Мэтью на Маятнике. На самый первый вечер оставшейся ей жизни. Часы неумолимо тикали, и Мэтью заметил, что Минкс не сводит глаз со стрелок. Она выпила еще, не ожидая тоста.
— Прекрасно, мистер Корбетт, — сказал лорд Корнбери в апрельское утро на третий день после возвращения Мэтью. — Прошу вас, начинайте.