— Понимаю, — сказала она.
Но Мэтью знал, что она не понимает. Он знал, что голова Берри запросто могла быть отделена от тела ножом Сирки, что ее красота могла перевариваться в кишках осьминога. Или она могла сорваться в темноте с обрыва и найти смерть на острых камнях. Или ее схватили бы охранники, скрутили бы, и… что? Избили бы и изнасиловали в тюрьме?
Мысль об этом была невыносима, и невыносимо было думать, как все это едва-едва не произошло. Поэтому Мэтью накануне принял твердое решение, как поступить со своей любовью, и сейчас был момент претворения его в жизнь.
Он решил, что заставит девушку возненавидеть его.
— Минкс Каттер — она… необыкновенная, — сказал он. — Совсем не такая, как все.
— Это точно, что не такая. Ходит в мужской одежде.
— Уникальная женщина. Женщина, а не девчонка.
— Ой, вряд ли женщина, — последовал немедленный ответ.
— Вся, с ног до головы, женщина. И невероятно меня увлекает. Понимаешь, ординарное приедается.
Он думал, что теперь-то она в нокауте.
Но Берри по-прежнему твердо стояла на ногах и была на его стороне.
— Я думаю, ты когда-нибудь обнаружишь, что среди ординарных, как ты выразился, людей, встречаются экстраординарные. Если дашь себе труд присмотреться как следует.
— У меня интересная жизнь, — сказал Мэтью, едва не скривившись от отвращения к самому себе. — Почему ее романтический аспект должен быть менее интересен?
— Отчего ты сегодня так холоден? Будто и не ты совсем!
— Просто это новый я, — ответил он.
И, быть может, это отчасти было правдой: Мэтью сам не знал, полностью ли он избавился от Натана Спейда.
— Этот «новый ты» не очень мне нравится, Мэтью. Если честно, то совсем не нравится.
— Я такой, какой есть. И каким буду и впредь. — Он скривился, не в силах терпеть собственную бессердечную ложь. — Сейчас я иду на встречу с Минкс. Не сделаешь ли мне одолжение? Лучше я пойду один, чем буду по дороге вести ненужную дискуссию.
— Вот как? — Она кивнула. Щеки у девушки густо покраснели, веснушки казались перчинками. Но глубоко в глазах — и это зрелище выворачивало его душу наизнанку — была такая обида, что он готов был вырвать себе глаза, лишь бы не видеть этого страдания. — Хорошо, Мэтью. Хорошо. Я думала, что мы друзья. Я думала, что мы… не знаю, как назвать.
— Я тоже не знаю, — ответил он, как последняя сволочь.
— Не понимаю… не могу понять… отчего…
— Ох, Берри, — сказал он. — Ну прекрати уже лепетать!
— Я приходила к тебе на помощь, когда была нужна. И ничего не просила взамен, Мэтью! Лишь помогать тебе! Как ты не понимаешь?
— Именно это я и пытаюсь довести до твоего сознания. — Он набрал воздуху — следующие слова могли прозвучать убийственно. — Я был неправ, когда исповедовался тебе на корабле. Это была слабость, и я о ней сожалею. Потому что на самом деле ты никогда не была мне нужна. Вчера не была, сегодня не нужна, и завтра не будешь.