— Это слишком рискованно. Кто-нибудь из друзей Макферсона с «Гемпшира» может узнать меня даже без бороды. Однако у вас с Клариссой нет причин отказываться.
— От нас будет мало проку. Ни она, ни я никогда не видели Закри-бея. Но никто не узнает вас, если вы появитесь разодетым, как сейчас.
— Что? Как сейчас? — запротестовал я. — Вы ведь не можете привести с собой на такой прием арабского гида.
— Ерунда, — рассмеялся Гарри. — Александрия — один из самых космополитичных городов в мире. Там будут греки, итальянцы, французы и цыгане, — люди всех цветов кожи, а раз это бал-маскарад, то, как минимум, дюжина из них будет одета арабами.
— В таком случае, я всецело за. В котором часу начало?
— В половине одиннадцатого, и, если я знаю Макферсонов, все закончится не раньше утра. Сейчас половина десятого, поэтому я вернусь в отель, постараюсь раздобыть костюмы себе и Клариссе, позвоню Макферсонам и немного перекушу. Мы возьмем такси и около одиннадцати подъедем за вами.
— Отлично, — согласился я. — Но не выходите из машины. Остановитесь вон у того столба, в пятидесяти ярдах отсюда, я буду ждать вас там.
С точностью, достойной похвалы, такси с Гарри и Клариссой остановилось около условленного столба. Когда я садился, водитель подозрительно взглянул на меня, но я сразу же заговорил по-английски, и он решил, что перед ним такой же сумасброд, как и Бельвили, разодевшиеся для маскарада. Гарри удалось раздобыть костюм клоуна, и с разрисованным красной и белой красками лицом он стал совершенно неузнаваем. Кларисса в короткой юбке и маске Коломбины выглядела очаровательно, но одного взгляда на огненно-рыжие вьющиеся волосы было достаточно, чтобы узнать ее.
Через десять минут наш автомобиль подъехал к дворцу Макферсона, и слово «дворец», пожалуй, лучше всего определяет странную метаморфозу многоквартирного дома.
Это был один из самых живописных приемов, которые мне когда-либо доводилось видеть. Очарованию его способствовало, помимо маскарадных костюмов, смешение рас и крови: ведь Александрия, опять-таки благодаря смешению национальностей, славится красотой своих женщин. Из шести сотен гостей Макферсонов большинство составляли европейцы, и было немало очаровательных блондинок, выглядевших еще более привлекательно рядом с меднокожими красотками, привезенными египетскими чиновниками, в то время как черноволосые египетские аристократки с огромными подведенными глазами, смотрелись, как ценные экспонаты, взятые прямо из гарема богатого паши, что было, в общем-то, недалеко от истины.
Одна из красавиц в наряде Клеопатры сразу же привлекла мое внимание. Она была невысокого роста, чуть выше пяти футов, но обладала замечательной фигурой и одним из самых удивительных лиц, какие я когда-либо встречал. На ее голове сверкал тонкий золотой обруч с королевской эмблемой змея и взлетающего стервятника. Большой, подвижный рот, кожа бронзово-золотого оттенка, необычные глаза — голубые и широко посаженные, вызывающие странное ощущение, будто на тебя смотрят расфокусированным взглядом, заставляли вспомнить о широколицых девушках, иногда рождающихся от связи китаянки и европейца, хотя у нее был маленький прямой нос, заостренный подбородок и довольно высокие скулы.