— Перри, вы видно меня не поняли. Я сижу на Уолл‑Стрите уже более тридцати лет. Ваши 15 процентов — заманчивая приманка. Но я‑то даю вам 300 тысяч, а вы собираетесь вернуть только 45. Что‑то у вас, Хименс, не ладится с арифметикой, — осклабился снова Бершнет.
— Послушай, Сэм, не скаль зубы. На днях мы заканчиваем важные исследования. Они принесут огромную прибыль государству и нам тоже. Что ты скажешь, если, к примеру, вместо… доставки танкерами нефти с Аляски за восемь дней, мы будем доставлять ее за час, за двадцать минут. Выгодно это или нет?
— Ну, знаешь, Перри, я в растерянности… Если это так, как та говоришь, то, разумеется, мы вложим в это дело свои деньги, и ты получишь кредит. Но опять же, Перри, где обеспечение?… Сколько стоит твоя загородная вилла в Нью‑Джерси?
— Тысяч девяносто, Бершнет, но я не собираюсь ее продавать. Она мне нужна. Там так хорошо отдыхается и работается…
— А твоя яхта в Нью‑Йоркском заливе, Перри? Тысяч на пятьдесят потянет?
— Да, Бершнет, мой дорогой ясновидец, потянет!
— Но у тебя кое‑что еще имеется и на Багамских островах, Перри?
— Имеется, Бершнет. Имеется…
— Еще тысяч шестьдесят, не так ли? Я думаю, если ты пришлешь мне завтра закладную на перечисленную мною «мелочь», то я выдам тебе 200 тысяч, с учетом, мой друг Перри Химинс, как мы и договаривались, 15 процентов годовых.
— Ты скверный человек, Бершнет. Ты взял меня за горло и душишь. Ты кровопийца и акула. Но… я согласен.
Бершнет самодовольно засмеялся, показав ровные фарфоровые зубы. Он эти слова уже слышал не один раз и не только от профессора Хименса. И они были ему приятны, были наилучшей похвалой его финансовой деятельности. Его банку, точнее, их банку, переживаемый Штатами экономический кризис был не страшен. И даже, улыбнулся Сэм Бершнет, отключаясь от Хименса, шел на пользу.
Глава 5. ЧЕЗАРО ПРОНИКАЕТ В ПРОШЛОЕ
Разговор с одним из директоров банка «Бершиет и Молер» подействовал на Хименса как красная мулета на разъяренного быка. Он тут же начал обдумывать, как получше использовать ту небольшую лазейку, которую он берег на «черный день», он уже по‑иному расценивал предложение Дика Ричардсона, он ощутил только что, как дуновение ледяного ветра, что его могут уничтожить, разорить, растоптать, что все его научные труды из— за каких‑то банковских бумажек могут пойти насмарку.
Еще год назад он присмотрелся к своему соседу по загородной вилле, к тихому и симпатичному итальянцу, к Чезаре Кассини. Он обхаживал его, как красную девицу, но все намеками да намеками, и лишь на скачках чуть раскрылся, но Чезаро, кажется, так ничего и не понял.