Я роняю телефон на колени и останавливаю запись.
– Нет, – вру я. – Упала с качелей и ударилась лицом.
– Сильно ушиблась? – Она поднимается по ступенькам.
– Да нет, ничего.
Куинтон с Диланом внизу, у крыльца, о чем-то говорят приглушенными голосами, и у Куинтона такой вид, будто он начинает злиться. У Дилана капюшон натянут на голову. Странно, в такую-то жарищу. Куинтон в черной футболке и вытертых джинсах. Подбородок у него колючий, на скуле размазано что-то черное.
– Что вы здесь делаете? – спрашиваю я, когда Делайла останавливается напротив качелей. – Я думала, вы на концерт поехали.
– Да, но вот по пути заехали за тобой, – отвечает она, складывая руки на груди.
Дилан поднимается на крыльцо и обнимает ее за плечи, его взгляд останавливается на мне.
– Ого, что это у тебя с лицом? – Он стягивает капюшон и потирает бритую голову ладонью.
– Упала, – механическим голосом отвечаю я и прикрываю щеку рукой.
Он кривит лицо, разглядывая безобразную отметину.
– Ну и рожа у тебя.
– Спасибо, – сухо отвечаю я.
Делайла пихает его локтем в живот:
– Не будь свиньей.
Дилан сверлит ее взглядом, и она, сжавшись, отступает назад, видя, как затвердело у него лицо.
– Так что, Нова, ты готова? – спрашивает он, все еще грозно глядя на Делайлу.
– К чему? – нервно переспрашиваю я, покачиваясь на скамье-качелях.
– К концерту. – Дилан смотрит на часы, и Делайла прерывисто выдыхает. – Если хотим приехать к открытию, пора выдвигаться.
Куинтон подходит к ним и прислоняется к столбику, поддерживающему крышу. Я делаю вид, что его здесь нет, будто не замечаю, как он смотрит на меня своими медовыми глазами, от которых я столько времени пряталась.
Я скидываю сандалии и вожу ногами по полу, раскачиваясь взад-вперед.
– Я уже сказала Делайле: я пас.
Делайла качает головой и тычет в меня пальцем:
– И не думай. Ты сказала, что поедешь, так что поедешь. Я не допущу, чтобы ты всю неделю сидела тут и кисла.
Я пытаюсь собраться с мыслями, пробиться к ним сквозь цифры, прыгающие в голове. «Один, два, три, четыре, дыши глубже».
– Маме нужно будет помочь в выходные, – вру я и сердито смотрю на Делайлу – я же знаю, что у нее на уме. Думает, если пришла сюда с Куинтоном, то уговорит меня поехать.
– Твоя мама уехала. – Подруга с обвиняющим видом поднимает бровь. – Я была тут утром, когда она собиралась, помнишь?
– А знаешь, я сам только из-за тебя поехал. – Куинтон подталкивает мою ногу ботинком. Глаза у него красные, как всегда, и я чувствую, что от него пахнет травкой, как и от меня. – Свинство ведь – отказываться сейчас, когда мне уже деваться некуда. – Он улыбается, и на минуту я поддаюсь на эту улыбку, но тут же вспоминаю все, что было между нами, он ведь тогда ушел и стал разговаривать с Ники, забыв обо всем, не успела я и глазом моргнуть.