Капитан-бей громыхал как орган, а в баркасе у борта "Торгуда" Бонден произнес:
- Их капитан - прямо как слон в посудной лавке.
При этих словах крышка порта тридцатишестифунтовки правого борта откинулась, и высунулась волосатая рожа в тюрбане
- Ха, ты узнал что ли меня, приятель? - заметил Бонден, когда та на целую минуту уставилась на него немигающим взглядом.
- Баррет Бонден, - произнесла бородатая рожа, - ты меня не узнаёшь.
- Не могу сказать, что узнаю, приятель, за этими бакенбардами.
- Иезекиль Эдвардс, наводчик погонного орудия на "Исиде", когда ты был старшиной марсовых. Зек Эдвардс, бежал, когда мы стояли неподалеку от Тиберона.
- Зек Эдвардс, - произнес Бонден, кивая головой. - Ага. Что ты делаешь на этой посудине? Тебя захватили? Ты пленник?
- Нет. Служу на ней. Помощником старшего канонира.
Бонден обдумал его слова и сказал:
- Так ты превратился в полного турка и обернул тюрбан вокруг головы.
- Точно, приятель. Никогда не отличался религиозностью, а поскольку мне уже сделали обрезание, то какая разница.
Ранее остальные члены команды баркаса с открытыми ртами уставились на Эдвардса. Теперь же рты закрыли, и сейчас с неодобрительным выражением на окаменевших лицах уставились в море. Но Эдвардс говорил таким неловким, поспешным, умоляющим тоном, как будто невыразимо жаждал слышать и произносить звуки христианской речи, и Бонден ответил и довольно строго спросил, что Эдвардс делает с этими тридцатишестифунтовками, и что тридцатишестифунтовки делают на фрегате, о Господи, длинные тридцатишестифунтовки?
Это вызвало поток слов, запинающийся доверительный натиск с вкраплениями греческого, турецкого и лингва-франка, замешанного на диалекте западных графств Англии, и все это – в ухо Бондена, которое тот почти что отвернул в неодобрении.
Пушки были с Корфу, от французского генерала на Корфу. А почему он дал их капитану? Потому что пушки португальские и французские тридцатишестифунтовые ядра к ним не подходят, как и любые другие долбаные ядра, что делают теперь. Вот почему. Но капитан-бея это не заботило: у него имелись мраморные ядра, сделанное греками с острова Парос, гладкие, как стекло.
Беда в том, что они часто давали трещины, если не хранить их крайне бережно, и стоили кучу денег. Ты не мог выпалить с полдюжины раз, только чтобы не потерять навык - нельзя разбрасывать мраморные ядра, только не мраморные ядра по девятнадцать пиастров за штуку.
- Мраморные ядра, - проговорил Бонден, размышляя о "Сюрпризе" и его простых железных ядрах. - Мраморные ядра, лопни моя задница.