Баркас отчалил, один из многих, направляющихся на флагман в связи с трибуналом. Капитаны собрались вместе, и Джек встретил несколько старых знакомых, некоторых он искренне любил, но ненавидел сам повод для встречи, и когда суд собрался, капитан флота занял место председателя, вокруг него - заместитель председателя и члены трибунала, а клерк вручил каждому список рассматриваемых дел, его лицо помрачнело: обычный список преступлений, слишком серьезных, чтобы капитан решил их сам, поскольку большинство предусматривало смертную казнь - дезертирство, реальное или попытка, нападение на вышестоящих, убийства, содомия, воровство в большом масштабе - неизбежность, когда около десяти тысяч человек собирались вместе в таких обстоятельствах и многие - против своей воли. Но имелся также ряд обвинений, выдвинутых офицерами против офицеров же: одного члена кают-компании против другого, капитанов против лейтенантов или штурманов за халатность, непослушание или неуважение, лейтенантов против капитанов за угнетение и тиранию, или оскорбления и поведение, неподобающее офицеру, или пьянство, или все три проступка сразу.
Джек ненавидел подобные случаи - доказательство неприязни и вражды на службе, где достойные отношения имели большое значение для повышения эффективности, не говоря уже о счастье самих людей. Он очень хорошо знал, что за долгую блокаду люди, практически полностью отрезанные от контакта с домом и внешним миром, почти забытые, плохо снабжаемые, плохо накормленные, остающиеся в море в любую погоду, по всей вероятности, становились раздражительными, а мелкие обиды копились и могли разрастаться до чудовищных размеров, но даже с учетом этого Джек огорчился, увидев длину второй части списка. Все проблемы шли с трех кораблей: "Сандерера" - флагмана Харта, "Суперба" и "Дефендера". Их офицеры, должно быть, пребывали в ссоре друг с другом и со своими капитанами в течение многих месяцев. "По крайней мере", - подумал он, - у нас не будет времени, чтобы разобрать больше парочки дел, а затем, после походов в гости, все остынут и от большей части небольших обвинений откажутся".
В целом, Обри оказался прав, военно-морской трибунал - дело исключительное, совершенно не подходящее для обычно неторопливых процедур в порту, но даже при этом, они рассмотрели больше дел, чем Джек ожидал, поскольку заместитель председателя (в этом случае секретарь адмирала мистер Аллен) оказался сообразительным, энергичным, методичным и быстро соображающим человеком дела.
Сквозь первые, обыденные случаи, промчались с поразительной скоростью, и приговоры: смертная казнь или порка (на всех кораблях флота двумя, тремя и даже четырьмя сотнями плетей, в том или ином случае) погрузили сердце Джека в печаль. Затем выяснилось, что писарь, обвиняемый в оказании помощи врагам короля, один из самых необычных случаев и, несомненно, причина этого крайне необычного заседания, покончил жизнь самоубийством, и трибунал перешел к неприятным склокам в кают-компаниях. В некотором смысле Джек почувствовал облегчение: он ничего не знал о деле писаря, которое могло оказаться таким же чудовищным, как и случай, о котором ранее слышал в Бомбее, когда хирурга, способного, уважаемого, но свободно мыслящего человека, повесили за то, что выразил одобрение некоторых аспектов революции во Франции, и Джек не хотел более слышать ужасную торжественность, с которой заместитель председателя рассказывал о жалком подсудимом, что его следует предать смерти - тем более что знал: командующий, человек, требовательный к другим так же, как и к себе, скорее всего, утвердит каждый приговор.