- Обошел в самом конце, - воскликнул адмирал. - Бедный Обри, опередили на волосок. Но ничего, вы справились очень хорошо для человека таких немалых габаритов. И это выдрало немного жирка со спины, а? Прибавило аппетита, а? Пойдемте, выпьем немного вашего шампанского. Я одолжу вам ящик, пока не сможете отдать.
Они распили шампанское Джека, дюжину бутылок на восьмерых, пили портвейн и то, что адмирал назвал редким древнеегипетским бренди, травили истории, и, помедлив, Джек выдал единственную приличную, что смог вспомнить.
- Я не создан для остроумия, - начал он.
- Не думаю, - сказал капитан "Сан-Иосифа", смеясь от души.
- Не слышу вас, сэр, - сказал Джек, смутно вспоминая судебное разбирательство, - но у меня есть удивительно остроумный хирург и весьма ученый, и как-то раз он сказал лучшее, что я когда-либо слышал в своей жизни. Господи... как же мы смеялись! Это случилось, когда я командовал "Лайвли", согревая местечко для Уильяма Хэммонда. С нами ужинал священник, который ничего не знал о море, и кто-то только что сказал ему, что собачья вахта короче остальных. Джек остановился, все выжидающе улыбались. "Клянусь Богом, на этот раз я должен все сказать в точности", - про себя пробормотал он и уперся взглядом в широкий графин.
- Не так давно, если вы меня понимаете, сэр, - продолжил он, обращаясь к адмиралу.
- Полагаю, что понимаю, Обри, - ответил адмирал.
- "Итак, собачьи вахты короче остальных, - говорит священник, - очень хорошо, но где тут связь с собакой?" Как вы можете себе представить, мы не нашлись, что ответить, и тогда, в тишине доктор выдал: "Наверное, сэр, оттого, что они бывают укороченными".
Бесконечное веселье, гораздо сильнее, чем тогда, давным-давно, когда шутку пришлось объяснять. Теперь компания знала, что грядет нечто веселое, была подготовлена, ждала наизготовку и взорвалась ревом искреннего восторга. Слезы текли по алому лицу адмирала: он выпил с Джеком, когда смог, наконец, отдышаться, повторил шутку дважды, выпил за здоровье доктора Мэтьюрина три раза по три и на раз-два еще и рому, а Бонден, вернувшийся на гичке полчаса назад и любезно развлекаемый адмиральским рулевым, сказал своим приятелям:
- На этот раз будет галерейная лестница, попомните мои слова.
И правда, устроили галерейную лестницу - незаметно опущенное гуманное устройство, чтобы капитаны, которые решили избежать официальной церемонии приветствия, могли покидать корабль незаметно, не давая порочного примера тем, кого, возможно, придется пороть завтра за пьянство. И по ней же капитан Обри попал в свою каюту, иногда улыбаясь, иногда глядя строго, жестко и официально. Но у него всегда была крепкая голова, и он мало пьянел - хотя и потерял некоторый вес, но все еще обладал солидной массой, в которой вино рассосется: после дневного сна Джек проснулся трезвым как раз ко времени учений. Трезвым, но мрачным, скорее даже меланхоличным - у него болела голова, а слух, казалось, приобрел неестественную остроту.