— Хорошо, Тьюди, очень хорошо. Все в порядке… — На его памяти впервые случилось такое, чтобы кто-то из их людей добровольно ушел из Синди Лу. Ему даже в голову не приходило, что такое может произойти. Он надеялся, что у Луизы будет очень много слуг. Теперь же понимал, что в громадном доме остались только Тьюди и Айви, а ведь пройдет совсем немного времени — и Тьюди понадобится для ребенка. Ну, что ж, конечно, и Наппи может помогать, хотя, наверное, он будет нужен, в основном, вне дома. Пока Ларри еще не знал, что делать в сложившейся ситуации. Надо подумать. Пока необходимо устроить как можно комфортнее Луизу.
— Ты хочешь как следует осмотреть все вокруг, дорогая? Или хочешь сразу пойти наверх?
— Я думаю, что лучше подняться наверх, если ты не возражаешь. Надо умыться, переодеться с дороги. И я сразу почувствую себя намного лучше. То есть я и сейчас чувствую себя хорошо, но…
— Конечно, дорогая, тебе надо привести себя в порядок. Пошли, я провожу тебя.
Не успел Ларри дойти до порога следующей комнаты, как вновь остановился, потрясенный ужасной мыслью: он даже не представляет, в какой комнате поместить Луизу! Насколько он помнил, его юношескую кровать не выносили из спальни деда, и всякий раз, когда он бывал дома, до тех пор пока не отправился в лагерь Бьюрегарда, он спал на ней. Ларри пришел в крайнее смятение, он никак не мог свыкнуться с тем, что дом опустел. И не будет же он спать с Луизой на кровати деда! Поступи он так, и постоянные мысли о… Боже! Что делать! Где поместить Луизу? В комнате, расположенной напротив гостиной, когда-то принадлежавшей его матери? Но кровать, которую она так любила, недостаточно широка для двоих. В комнате дяди, которого он никогда не видел до тех пор, пока не познакомился с ним в Кобленце? Мебель в дядиной комнате была очень красивой и отвечала всем необходимым требованиям. Но почему-то дядина комната и все с ним связанное не нравились ему, по какой-то необъяснимой причине он и раньше недолюбливал Бушрода Пейджа, хотя и не был с ним знаком. Что касается гостевой комнаты, где стояли две монастырские койки, то о ней и речи быть не может, это просто нелепо!
Положение спасла Тьюди.
— Не хотите ли, мистер Ларри, отвести вашу невесту в комнату вашей матушки? — спросила она. — Миссис Кэри устроила все в комнате так, чтобы там нравилось молодым леди. И вот у нас в доме молодая леди, и ей должно там понравиться. — С этими словами Тьюди направилась к открытой двери, и, когда Ларри заглянул из-за ее спины в комнату, возле порога которой она почтительно остановилась, он увидел, какие разумные изменения здесь произведены. Кровать была достаточно широкой и застелена белоснежным льняным покрывалом, которое было уже заботливо откинуто, демонстрируя свежевыстиранные и отглаженные простыни. Она словно манила к себе уставшего с дороги путника, навевая на него сладкую дрему. Да и все в комнате было безупречно чисто и очень красиво; ситец, каким были обиты стены, не отличался изысканностью, однако время добавило мягкости его расцветке, сделав ее более нежной; шезлонг, мягкие кресла, задернутые занавеси — все навевало лень, уют и умиротворение. В очаге приветливо горели дрова, вся комната была заставлена цветами. Луиза ласково и очень дружелюбно обратилась к Тьюди: