Коридорный помог им снять верхнее платье.
— Можете уходить! — отпустил его Невзоров.
— Извиняюсь… как прикажете записать барыню?..
— Что за вопросы… женой!..
— Извиняюсь… но требуется имя и отчество.
— Мария Александровна… — он запнулся: — Невзорова. Да ведь я же вам отдал еще утром паспорт…
— Паспорт в участке…
Проснувшаяся Мария Александровна делала ему знаки глазами.
— Как Мария Александровна!.. Ведь в паспорте Лидия.
— Ах, да!.. — засмеялся Невзоров. — Ну, да это пустяки… Простая формальность.
Коридорный копался у умывальника, не обращая внимания на мимическую сцену господ.
— Можете идти…
Коридорный сделал два шага к двери и вернулся.
— Извиняюсь…
— Что еще вам…
— Извиняюсь… А не родственник вам будет инженер Невзоров…
— Я сам инженер Невзоров…
— Извиняюсь… Я спрашиваю про убитого…
— Я сейчас засну, как убитый…
— Извиняюсь… Так вы не родственник…
— Ни о каком убитом инженере Невзорове я не слыхал…
— Как же не слыхали?!.. Дело такое громкое, а вы не изволили слыхать…
— Повторяю вам, что ни о каком другом инженере Невзорове я не слыхал.
— Извиняюсь… Быть может, вам знакома Лидия Львовна Невзорова!..
— Это моя жена…
— Извиняюсь… Как вы изволите говорить?
Невзоров спохватился:
— Вот моя жена Лидия Львовна…
— Извиняюсь… Лидия Львовна Невзорова сейчас сидит в тюрьме.
— Вы с ума сошли.
— Извиняюсь, если огорчил известием… Лидия Львовна сидит в тюрьме за убийство мужа…
— Что вы говорите за чушь… Вот Лидия Львовна…
— Извиняюсь, но это Мария Александровна… А Лидия Львовна убила Петра Николаевича Невзорова… инженера… и рассылала его труп по частям по городу…
— Ах! — вскрикнула Марья Александровна. — Какой ужас!.. Что же ты мне не говорил, что в Петрограде у тебя есть…
Она оборвала фразу, не договорив, пораженная внезапным мраком.
Потухло электричество, — в номерах оно тухнет ровно в час.
Наступил жуткий момент.
Впотьмах в одной комнате остались втроем, храня гробовое молчание, сыщик, Невзоров и Топилина.
Сыщик опустил руку в карман.
Он был уверен, что самозванец Невзоров — большой уголовный, а может быть, и политический преступник и не шевелился, боясь, что лже-Невзоров будет стрелять.
Невзоров и Топилина молчали, пораженные темнотой слов коридорного и темнотой номера.
Вдруг молчание прорезал чей-то чужой истерический крик:
— А дети! Где мои дети!..
Это кричал не своим голосом Невзоров.