И вот в первый раз за свою жизнь Лидия Львовна очутилась в отдельном кабинете ресторана не с мужем.
— Ах, все равно когда, где, с кем, только бы забыться! — решила Лидия и с несвойственной ей поспешностью согласилась на ужин с шампанским.
Теремовский был в восторге от поездки: «Не бывать бы счастью, да несчастье помогло», но все время задумывался и искал удобного момента расспросить Лидию откровенно о всех деталях этого несчастья;
Он догадывался. Но так смутно. А ведь, быть может, дело серьезное и требующее немедленных мер предосторожности!
«Какая досада, что мы не смыли это проклятое пятно в спальне», мелькнуло у него в уме. Но вслух он не решился сказать этого, боясь напомнить Лидии о пережитом там.
И вообще он не осмелился расспросить ее ни о чем, боясь, что пропадет ее прелестное, полное смеха и задора, расположение духа.
Он только заметно и незаметно подливал ей в бокал шампанского, а в рюмочку ее любимый ликер «Банан де Мартиник».
— Я сегодня буду толстовкой!..
— Я вас не понимаю…
— Ну да… Муж иногда ко мне подходит и говорит: ты сегодня должна быть толстовкой..
— То есть?..
— То есть… непротивленкой…
— Вы сегодня обещаете не противиться злу…
— Да! Торжественно обещаюсь!..
— Но где вы видите зло!.. Неужели это искрящееся шампанское — зло, или этот кристалически-прозрачный ликер — зло?… Или вы думаете, что я — зло?…
— Нет… Вы добрый… Вы милый… Я раньше думала, что вы злой… Мне всегда казалось, что когда вы на меня смотрите, вы меня… раздеваете… И я все боялась, что вы начнете меня целовать…
Вино затуманило голову Лидии. Ей было жарко и она несколько раз оттягивала рукой воротник.
— Как душно…
— Ну вот… если я добрый, то меня конфузиться нечего… Позвольте, я вам расстегну воротник… Вам будет легче… Действительно, жарко… У меня тоже лицо горит…
И, не ожидая ответа, Теремовский начал расстегивать и расшнуровывать платье.
— Ну какой же вы нахал!.. Нахал и милый… Ненахальный нахал… Ну… дальше нельзя… Этого не смейте… Вот шалун…
— Молчите, непротивленка!
И все смелее и увереннее делались движения его руки. Все больше и больше крючков и кнопок сумел он победить…
Вот спустился лиф и дурманящий аромат женского тела охватил его.
Не в силах совладать с собой, он прильнул поцелуем к ее губам, плечам, шее, груди… Она нежилась, как Даная, под золотым дождем поцелуев, она жмурилась, как котенок, она вздрагивала, как Мимоза, чутко и сладострастно, болезненно сладострастно, как молодая женщина, только что пережившая истерику…