— Вы ведь в курсе, полковник, чем занимаются вверенные мне службы?
— Только в общих чертах.
— И как выглядят эти общие черты?
— Коррупция, экономические преступления. Контора не меняется, ей некуда меняться. Сыск.
— Контора не меняется, — задумчиво повторил генерал. — Поэтому вы нас и покинули так поспешно?
Санин не задал пока ни одного вопроса, что было нормально, но насторожился. В глазах на мгновение остекленела желтизна. Волчья желтизна. «Эх, братец! — подумал генерал, — Ожирение все-таки тебе не на пользу».
— Не знаю, зачем вы меня позвали, Иван Романович, — Санин осторожно выбирал слова. — Вам виднее. Но если хотите поймать на каких-то грешках, напрасно потеряете время. Перед службой я чист. И контору, как вы выразились, не покидал. Это она меня выдавила. Думаю, об этом в досье есть отдельный параграф.
Параграф действительно был и, возможно, они не сидели бы сейчас друг против друга, если бы его не было. Суть в том, что полковник Санин, сделавший в стенах учреждения блестящую карьеру, безупречный контрразведчик, дважды стажировавшийся за океаном и один раз в Европе, награжденный (в мирное время) пятью орденами (в частности, за разработку и выполнение операции «Путина»), пользующийся уважением товарищей, среди которых в прежние годы было немало орлов, не чета нынешним, — так вот, этот человек ни разу толком не объяснил свои внезапные исчезновения. Самое интересное не то, что исчезал, когда хотел и на сколько хотел — бесследно, — а то, что это сходило ему с рук. Правда, Санин «выпадал» со службы все же не совсем наобум, а в те редкие, относительно спокойные промежутки (особисты поймут, о чем речь), когда его присутствие на работе вроде бы не очень требовалось. Присутствия не требовалось, но ведь так не бывает, чтобы сотрудник сидел сегодня в кабинете, уговаривался о каких-то делах на следующие дни, строил планы, а потом, потом вдруг день, два, три, неделю (рекорд — год) не отзывался ни по одному из телефонов. Затем опять появлялся на рабочем месте улыбающийся и бодрый, и вел себя так, словно ничего не случилось. Так не бывает и в принципе быть не может, но с Саниным — бывало. Первое, что приходило в голову, — горькие запойные циклы, чем страдали многие коллеги, но это опять же объяснение для несведущих. Офицеры-алкоголики, принадлежащие к касте неприкасаемых и задетые роковым российским недугом, боролись с ним стоически, бродили по коридорам, похожие на мертвецов, отмякали в туалетах и курилках, но никуда со службы, естественно, не исчезали. Напротив, лезли на глаза начальству, хватались за самые неприятные дела, публично демонстрируя оперативное рвение, не сломленное алкоголем. Те, кто постарше, иногда от сверхнапряжения падали замертво, опрокинутые не пулей, а похмельным инфарктом. И это была достойная смерть, в добрую науку младшему офицерскому составу.