Губы Познавшего Тьму, затвердевшие, словно высеченные резцом камнетёса, скривились.
«Брось. Нет у тебя тысячи нитей. Даже Читающие стали, гм, более чем ненадёжны. Есть только ты, Сигрлинн и Ракот. И твоё дело, чтобы они, даже во гневе или в незнании, делали бы то, что нужно, а не что заблагорассудится.
Проклятие!»
Ноздри его дрогнули, раздуваясь от гнева. Кулаки сжались, в кончиках пальцев родилось знакомое пощипывание, словно он вот-вот даст сорваться с них истребительному заклятию, совсем как в те славные времена, когда он был всего-навсего Истинным Магом.
«Всего-навсего, – горько подумал он. – Всего-навсего».
Тогда он был куда могущественнее себя нынешнего. Свободен, зол и силён. Когда Ночная Империя наступала, не обременяя себя высокими вопросами о счастье и довольствии малых сих. Когда её дружины штурмовали города, врывались в крепости, а ученики Хедина – лучшие из боевых магов своего времени – не оставляли камня на камне от чужих храмов, капищ и скиний.
Когда моря Хьёварда резали хищные высокие носы его «драконов», и Ночная Империя стремительно раздвигала свои пределы, шла от победы к победе, и никто в целом мире, казалось, не может ей противостоять. Когда он, Истинный Маг, пребывал в уверенности, что пока он не посягает на высокие троны Молодых Богов, то может творить всё, на что хватит сил и умения. Его самого защищал закон, воспрещающий убийство одним Истинным Магом другого, а ученики… что ученики! Расходный материал. Орудие Истинного Мага, средство для познания им мира и для воздействия на него.
Ученики…
– Веди нас в бой, Аэтерос!
– О́дин изменил!
– Изменил весь Асгард!
– Сжечь и пепел развеять!
Подмастерья. Он нашёл достойную, как ему казалось, замену тем, чьи Зёрна Судьбы когда-то попадали в его руки, извлечённые из Шара Жребия.
Подмастерья. Их взоры все обращены на него, они жадно, нетерпеливо ожидают его слова, словно изнемогающий от жажды в пустыне – холодную родниковую воду.
«Эх».
Он ощутил неприятную, скребущую злость.
«Неужели вы ни на что без меня не способны?!
Неужели вы не можете сами понять, что происходит?!
Не смотреть мне в рот, не ждать слов «бога»?!
Потому что я не он. И никогда им не был».
Никогда доселе Хедин не осознавал этого с такой режущей, безжалостной ясностью. Никогда доселе – пока не встал вот так, перед толпой своих подмастерьев, пока не вгляделся в сотни алчущих его слова, его приказа глаз.
Почему они так смотрят на него? Потому что он их так учил? Но ведь он учил их прежде всего думать. Почему никто, никто-никто из них не может и шагу ступить без его одобрения?!